Читать «Инструктор по экстриму» онлайн - страница 144

Мира вспомнила, как они впервые встретились с Леной. Это было в феврале, на Красной Поляне, где проходили соревнования по зимним видам спорта. Фармацевтическое предприятие «Авиценна» в качестве спонсорской поддержки поставляло на соревнования медикаменты. Мира дежурила в передвижном медицинском пункте вместе с бригадой «Скорой помощи». Соревнования шли вяло. Снег был мокрый, липкий, горнолыжники скатывались со склона, как сонные ежики, а биатлонисты из-за начавшейся метели лупили в «молоко», словно сговорились. Под конец соревнований спасатели привезли на санях биатлонистку из эстонской команды с растяжением голеностопного сустава. Мира сначала приняла спортсменку за худого и малорослого мужчину. Тот не стонал, лишь скрипел от боли зубами, стесняясь слез. Врачи пытались шутить с эстонкой, туго стягивая ее ногу эластичным бинтом, но пострадавшая на шутки не реагировала, на вопросы не отвечала и лишь с интересом поглядывала на Миру. И когда они остались вдвоем, сказала: «Ты имеешь удивительную красоту». Раньше никто не называл Миру красивой.

А весной Лена повезла Миру в Амстердам на молодежный фестиваль нетрадиционной ориентации. Все было как во сне. На набережной, откуда открывался прекрасный вид на Королевский дворец, собрались тысячи однополых пар. Шествие началось от «Ментоловой башни» в сторону музея Ван Гога. Мира тогда держала Лену за руку и чувствовала себя совершенно счастливой, и муки совести от тайного порока прошли бесследно, словно несерьезная болезнь. Они шли вслед за огромным смешным дядькой, похожим на клоуна, затянутым в пластиковый корсет в виде обнаженной женской груди, и он крутил у себя над головой поролоновую мочалку, длинную, как огурец. У канала Голден Бенд колонна свернула на Нью-Шпигель-стрит и, запрудив улицу Петера Корнелиуса, двинулась в парк Уильямса. Там, на изумительном газоне, они пили что-то вкусное и сладкое, позировали фотокорреспондентам, даже целовались перед камерами. От ощущения свободы и раскованности Мира совсем потеряла над собой контроль, выпила лишнего и едва не позволила увести себя группе полумужчин-полуженщин в белых алебастровых масках. Лена подняла ее на руки и вынесла из парка, а потом еще долго несла по пустынным мощеным улочкам, и Мире было так хорошо, покойно и уютно, что она заснула, как в далеком детстве на руках у детдомовской нянечки, которую называла мамой.

Их отношения напоминали океан с его приливами и отливами. Лена часто приезжала в Адлер, несколько раз она присылала Мире вызов в Муствеэ. Обычно спокойная и даже равнодушная к окружающему ее миру, на третий-четвертый день общения с Мирой Лена становилась нервной, дерганой, ее выводила из себя любая мелочь, например, когда к ней обращались «женщина». Она ежеминутно пыталась доказать Мире, что она вовсе не тот человек, которым природа определила ей быть. Это было смешно и гадко – опровергать очевидное, но Мире приходилось делать вид, что она принимает бесцельные потуги Лены стать в ее глазах мужчиной; она лицемерила все сильнее, она уже сама начинала нервничать и была на грани срыва. Однажды на набережной она с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться по поводу посещения Леной общественного туалета. Ужасно страдая и ревнуя Миру ко всей мужской половине человечества, Лена совершала поступки один страшнее другого. Как-то на глазах у Миры Лена избила подвыпившего парня и отняла у него бумажник, в котором оказалось прилично денег. Мира была в шоке, и Лена это заметила. Она стала грабить подвыпивших мужиков почти каждый вечер, таким идиотским способом доказывая Мире свою «мужественность». Чем больше у них появлялось денег, тем больше разгорался аппетит. Про партию героина, нелегально поступившего в аптеку, Мира сама рассказала Лене.