Читать «Узники Cоловецкого монастыря» онлайн - страница 69

Первое показание Андрузского ценно еще и тем, что в нем содержится свидетельство об огромной популярности Т.Г. Шевченко на Украине и указание на влияние творчества и революционно-демократической деятельности любимого народного поэта на кирилло-мефодиевцев. По словам Андрузского, поэтическая слава Тараса Шевченко «гремела по всей Малороссии», писателя-борца «превозносили до небес». Член Общества А. Навроцкий «чуть ли не наизусть знал сочинения Шевченки», другой участник кружка студент И. Посяда «Шевченку почитал великим поэтом».

На следующем допросе 17 мая 1847 года Андрузский отказался от своих показаний, сделанных 14 апреля, заявив, что они не имеют под собой никакого основания, от начала и до конца вымышлены им. Он пояснил: «Желая открыть всю истину, я написал мои ложные обвинения, преувеличив все виденное и слышанное и читанное мною донельзя». Арестованный студент раскаивался в своих первоначальных показаниях, просил прощения у правительства и оговоренных им товарищей, но здесь же добавлял, что «ни от родины, ни от языка ее не отрекается».

Как бы ни фантазировал Андрузский, показания его, хотя и изобиловавшие неточностями и ошибками, были первыми, которые раскрыли правительству цели Общества и помогли установить состав организации.

Правительство, учтя молодость и раскаяние Андрузского, отнеслось к нему довольно снисходительно. Г. Андрузский был направлен для завершения курса наук в Казанский университет, по окончании которого предполагалось определить его на службу в одну из великорусских губерний под надзор полиции без права поездок на Украину. Сам Андрузский объяснял причину своего перемещения «бумагами и стихами мятежного содержания, имеющими целью восстановление малороссийской народности».

7 июня 1847 года Андрузский прибыл в Казань. Из Казани он продолжал рассылать письма в государственные учреждения, в которых оправдывал своих друзей по Обществу. Правительство было недовольно этим. Оно хотело избежать лишних разговоров об арестах, допросах по секретному делу, которые и без того волновали население. По распоряжению шефа жандармов Андрузского предупредили, что если он и дальше будет вести себя так, то «подвергнется строгой ответственности». Не надеясь на устное внушение, с Андрузского взяли подписку в том, что он «не будет разглашать сведений о секретном Украинско-славянском обществе».

Своим поведением в Казани Андрузский, по мнению власть имущих, не загладил прошлого. Если А. Навроцкий и И. Посяда вели себя «скромно и благородно» (первый — в тюрьме, а второй — в ссылке), то Андрузский, по отзыву инспектора студентов Казанского университета, оказался «человеком характера строптивого и поведения посредственного». За нарушение правил внутреннего распорядка в университете, самоуправство и оскорбление должностных лиц он подвергался аресту на одни сутки.

Неизвестно, сколько хлопот принес бы еще университетскому начальству опальный студент, если бы не представился случай избавиться от него.

24 декабря 1847 года министр просвещения Уваров сообщил шефу жандармов Орлову, что «по причине тупеющего с каждым днем зрения» Андрузский не может далее продолжать учебу. Ввиду такого заключения медицинской комиссии правительство решило направить Андрузского на службу в Петрозаводск под надзор полиции. Коль здоровье не позволяет записывать лекции профессоров, пусть переписывает бумаги в канцелярии на далеком севере, вдали от родины, — решили блюстители законного порядка. Это было циничное издевательство над человеком. Андрузский понимал, что его перевели в Петрозаводск не только вследствие повреждения глаз, но и по причине «неспокойного поведения».