Читать «Космический десант (сборник)» онлайн - страница 587
Кир Булычев
– Оптимистической? – спросила Ксения.
– Природа милосердна, – объяснил Лев Христофорович, – а я попытался лишить ее милосердия. Память человека гуманна и потому избирательна. Мы куда острее переживаем горе, разочарование, потерю, чем радость или достижение, потому что жизнь учит нас на наших ошибках. Но горе уходит – с горем нельзя жить рядом. В прошлом мы запоминаем хорошее. Дурное уходит в подсознание. Оно живет там как бы за занавеской. Чтобы не мучить нас. Мы с улыбкой вспоминаем о том, как мальчишкой потеряли двадцать копеек и как ужасно было остаться без мороженого, потому что эти двадцать копеек ты копил целую неделю. Мы снисходительны к ужасу, который вроде бы выветрился из памяти. А представляете, каково было сегодня Корнелию пережить все те трагедии, которые на самом деле с высоты лет давно уже перестали быть трагедиями?
– Нет, – сказал Удалов. – Там рубля два было, мне мать на молоко дала. А они отобрали. – Он вытер слезу. Он на глазах успокаивался. Видно, желтая таблетка начинала действовать. – Но ведь она утонуть могла.
Минц с Ксенией переглянулись. Они не поняли, они решили, что Удалов заговаривается.
Поддерживая Корнелия под локти, они повели его обратно.
Удалов был мрачен и старался не глядеть по сторонам. У поворота на Пушкинскую им встретился Стендаль, который спешил в редакцию.
– К двенадцати часам жду статью! – весело крикнул он.
– Нет, – вздохнул Удалов. – Писателя из меня не вышло.
В этот момент его лицо исказила жалкая гримаса.
– Я согревал ее руки поцелуями, – произнес он с невыразимой болью, – и жаром своего дыхания. Всю ночь напролет я бодрствовал подле нее и возносил к небу молитвы о ниспослании ей сна тихого и безмятежного. О Боже, сколь пламенны и искренни были мои моления! И сколь жестоко Ты их отверг!
Удалов плакал.
– Я умру сама! – воскликнула Ксения. – Он опять о ней!
– Нет, – возразил профессор, морща лоб. – Это что-то знакомое…
– Конец ее страданий приближался, – продолжал Удалов. – Я потерял ее. Она засвидетельствовала мне свою любовь в самую минуту смерти. Это все, что я в силах сообщить вам о сем роковом и горестном событии.
Удалов уселся на мостовую и закрыл лицо руками.
– Аббат Прево, – вспомнил и облегченно вздохнул Лев Христофорович. – «Манон Леско». Заключительная сцена. Смерть Манон в диких прериях Америки.
– Правильно, – согласился Удалов. – Я читал эту книжку в восьмом классе.
ДВА САПОГА – ПАРА
– Ты, Саша, – сказал Лев Христофорович Минц, – пытаешься добиться невозможного в пределах законов физики. Это бесперспективно.
– Не знаю. – Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. – Но я верю в упорство.
– В упорство жука, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда – не знает.
С этими словами Лев Христофорович осторожно подобрал со стекла черного усталого жучка и выкинул его в форточку.
– По законам физики, Саша, вечный двигатель невозможен.
– Знаю, – согласился Грубин. – Но прошлая модель три дня крутилась.