Читать «Флиртаника всерьез» онлайн - страница 157
Анна Берсенева
Вот она – она точно была красавица! Колька чуть не зажмурился: ему показалось, не Катя освещена ярким светом ламп, а наоборот – от нее исходит свет и освещает весь этот большой зал. Как будто отпала от всего ее тела толстая корка, которая делала ее похожей на бесформенную гору, и то, что всего час назад проглядывало только сквозь лицо, теперь потоком лилось сквозь все ее тело.
– Катя, – негромко позвал он. – Катенька…
– А ты откуда взялся? – ахнула стоящая рядом с Катей врачиха. И, обращаясь непосредственно к младенцу, добавила: – Надо же, какой у тебя папка нетерпеливый!
– Пусть он подойдет, – попросила Катя. – Ну пожалуйста!
– Да пусть, пусть, – добродушно сказала врачиха. – Мы теперь разрешаем.
Она взяла у Кати с груди младенца и унесла его куда-то в угол зала.
Колька подошел к столу. Катя лежала почти вровень с его плечами. Ему даже не пришлось наклоняться, чтобы ее поцеловать. Ее губы дрогнули и приоткрылись под его губами. Он на секунду прижался щекой к ее чуть влажной щеке, закрыл глаза и замер. Потом открыл глаза и сказал, снова глядя на нее:
– На тебя смотреть невозможно.
– Почему? – улыбнулась она. – Такая страшная?
– Такая красивая. И светишься.
– Это лампы светят.
– Ничего не лампы. Видишь, родила. А ты боялась.
– Я не боялась. – Она вскинула руки и обняла его за шею. – Я о тебе думала и не боялась. Как странно!
– Что странно?
– Да вот это… Я ведь даже не знала, как тебя зовут. Ты же не сказал. А я всю дорогу стеснялась спросить.
– А теперь разве знаешь? – засмеялся он.
– И теперь не знаю. Но теперь это неважно.
– Почему?
– Потому что… Мне кажется, никого у меня ближе нету, чем ты.
– Тебе не кажется. Николай меня зовут.
Он только от сильнейшего душевного смятения перевел разговор на свое имя. Ему хотелось сказать совсем другое – что он ее любит, что у него тоже нет никого ближе, чем она, что вся его жизнь была пуста и бессмысленна, пока он ее не встретил. Но выговорить все это, стоя в ослепительном свете ламп, Колька не мог.
«Потом скажу, – подумал он. – Все скажу!»
Ему казалось очень важным, чтобы Катя не просто догадалась обо всем этом сама, а услышала от него.
– Николай… – медленно повторила Катя. Она как будто прилаживала где-то у себя внутри его имя. – Николушка?
У Кольки стало щекотно в груди и в глазах.
– Ну… Можно и так, – пробормотал он.
– Что ж, папка, любуйся сыночком! – Врачиха вернулась к столу. – На мамочку похож, счастливый будет, значит.
Колька с некоторым испугом перевел взгляд с Кати на ребенка. Наверное, его успели вымыть, во всяком случае, он уже не казался таким грязным и склизким, как тогда, когда лежал у Кати на груди. К тому же его запеленали, и это тоже сделало его менее противным.
«Вроде и правда на нее похож, – подумал Колька, обводя младенца опасливым взглядом. – Ага, глаза такие же. И губы».
И глаза, и губы у ребенка в самом деле были Катины, это даже Кольке было понятно, хотя он искренне считал, что все младенцы на одно лицо, и вообще не понимал, как можно разобрать, на кого они похожи.
– Да, ничего себе, – нехотя проговорил он. И, взглянув на Катю, торопливо добавил: – В смысле, красавец. Будет.