Читать «Золотая клетка для маленькой птички (Шарлотта-Александра Федоровна и Николай I)» онлайн - страница 10

Николай испытывал постоянную тревогу за судьбу семьи. Еще не столь далеко ушли в прошлое кошмарные, кровавые дни Французской революции, и любой монарх, в чьей стране начался бы бунт, смертельно тревожился бы за судьбы жены и детей. Теперь от народа можно было ожидать всякого!

Кроме того, Николай был знаком с программами мятежников. Что Южное, что Северное общества сходились в одном: царская семья должна быть уничтожена вся, от мала до велика. От него самого, государя, до того ребенка, которого носила во чреве его жена. Бунтовщики еще не договорились лишь, каким образом будут убиты «тираны». Кто-то предлагал их повесить, а кто-то удушить. Или напоить ядом.

Впрочем, Николай не сомневался, что убийцы очень быстро придут к соглашению.

Взяв с собой конвой из кавалергардов, император поехал во дворец. Он должен был во что бы то ни стало уберечь семью от подступающей угрозы.

Во дворце он распорядился приготовить кареты, в которых его семье можно было бы, в сопровождении охраны из кавалергардов, уехать в Царское Село.

Это распоряжение было весьма своевременным: как только Николай направился снова к Сенатской площади, произошел один из самых рискованных эпизодов этого дня. Поручику Попову удалось провести лейб-гренадеров по Миллионной улице прямиком к Зимнему дворцу. Он даже прорвался через караул на дворцовый двор! Попов был на волосок от захвата дворца. Однако во дворе лейб-гренадеры столкнулись с саперами, шефом которых был Николай, преданным ему войском, – и Попов не решился ввязаться с ними в схватку. Лейб-гренадеры отправились на Дворцовую площадь, где их увидел подъезжающий в это время Николай.

Он не подозревал, что перед ним мятежники. Хотел остановить людей и выстроить, но на его окрик:

– Стой! – последовал ответ:

– Мы за Константина!

Последовало мгновенное молчание, а потом Николай указал рукой в сторону Сенатской площади и сказал:

– Когда так, то вот вам дорога.

И вся эта толпа промчалась мимо него, сквозь его конвой, и беспрепятственно присоединилась к своим товарищам. Они даже не поняли, кого только что видели перед собой! В противном случае началось бы кровопролитие под окнами дворца, и участь императора и его семьи была бы тогда решена…

В это время Александрина и вдовствующая императрица были вне себя от ужаса. Ведь они видели все эти передвижения, подход лейб-гренадеров, знали, что там стрельба, что драгоценнейшая для них жизнь Николая в опасности. У Александрины не хватало сил владеть собой, она взывала к Богу, повторяя одну и ту же молитву:

– Услышь меня, Господи, в моей величайшей нужде!

Казалось немыслимым, что этот день когда-нибудь кончится, что его можно пережить!

Однако они его все-таки пережили. Когда появился Николай, мать и жена увидели, что перенесенные испытания придали его лицу новое выражение. Нет, это были не жестокость и мстительность. Это было величавое, непоколебимое спокойствие. Во время мятежа Николай был озабочен тем, чтобы не показать своим людям ни малейшего признака слабости, не испугать их ни тенью растерянности. Он понимал, что только спокойствие и отвага государя способны удержать страну в этот тяжкий миг. Он словно надел маску, и она навсегда приросла к его лицу. Оно стало поистине непроницаемым. Отныне никто не знал, что на уме или на душе у императора Николая Павловича.