Читать «Авантюра, которой не было (Наталья Лопухина)» онлайн - страница 9
Елена Арсеньева
Это был тридцатилетний камергер, в 1726 году пожалованный в графы вместе со своими братьями. Именно он был избран Екатериной на должность утешителя после смерти двух самых дорогих ей мужчин – Виллима Монса и императора Петра. Однако беда в том, что в Рейнгольда влюбилась и Наталья Лопухина…
Это была сокрушительная страсть, истинная любовь, о которой Наталья могла бы слагать стихи, когда была бы к этому способна. В ее увлечении Виллимом было еще много от полудетского обожания красивого родственника, любовь же к Рейнгольду была чувством взрослой женщины.
Между прочим, именно в это время удвоилась ненависть Натальи Федоровны к царевне Елисавет. Мало того, что она была дочерью проклятого Петра и не менее проклятой Екатерины! Она еще и сама поглядывала на Рейнгольда Левенвольде с тем завлекающим выражением своих ярких голубых глаз, которое, по мнению многих мужчин, делало ее неотразимой.
Однако ее кокетство было обречено на провал. Рейнгольд Левенвольде ненавидел все русское, а Елисавет была не только наполовину русской по крови (это еще простительно, поскольку не ее вина), но и вела себя как русская!
Строго говоря, в поведении ее матушки тоже было маловато европейской изысканности, а тем паче – германской сдержанности. Однако здесь вполне уместна латинская поговорка: «Quod licet Jovi, non licet bovi», означающая «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку».
Елисавет была отвергнута одним мановением ресниц Рейнгольда – довольно длинных и напоминающих стрелы. А вот на фрейлину Лопухину его серые глаза устремлялись с тем же страстным выражением, которое он читал в ее голубых очах…
Конечно, оба они опасались ревности императрицы, однако обстоятельства благоприятствовали любовникам: Екатерина чувствовала себя плохо, ей на какое-то время стало не до галантных утех, и этим вовсю пользовались дерзкий Рейнгольд и его авантюрная подруга. Случайные свидания Наталья устраивала так лихо, что ей мог позавидовать сам господин Случай. В нужное время находилась и пустая каморка, и удобный топчан, и слуги были разосланы с самыми неотложными поручениями, и муж либо спал беспробудно, испив кваску, поднесенного заботливой (ха-ха, заботливой!) супругой, либо бражничал с нежданно (ха-ха, нежданно!) явившимся другом, либо получал внезапный (ха-ха, внезапный!) вызов во дворец… Наталья набрасывалась на Рейнгольда, как фурия на свою жертву. Она ничего не боялась, и, наверное, если бы даже в разгар любовных утех их застал Степан Васильевич, не замедлила бы с оправданием, да таким веским и убедительным, что Лопухин извинился бы и вышел…
Любовникам совершенно не мешало в разгар ласк, что на шее у Рейнгольда болтался миниатюрный портрет императрицы, пожалованный ему как признание его
Напротив! Алмазы, которыми была усыпана рамка портрета, придавали особенный блеск их отношениям.
Не стоит обольщаться: и галантный Левенвольде гулял при этом налево, и Наталья отнюдь не являлась образцом верности возлюбленному Рейнгольду (как и
