Читать «Мириал. В моём мире я буду Богом» онлайн - страница 133

— Раз так, Керт, я раз и навсегда отказываюсь с тобой что-либо обсуждать, -отрезал я.-Меня не устраивают твои условия.

Керт растянул в притворной улыбке узкие губы.

— Мне жаль тебя, дурачок, -сказал он.-Ох, как жаль! Но ты сам отказываешься себе помочь. А я бы мог сделать для тебя всё, стоит только захотеть.

— Керт, я прекрасно знаю, что ты из себя представляешь, -ответил я, -и меня провести тебе не удастся. Мне ничего от тебя не нужно, я постараюсь разобраться хотя бы с тем, что есть.

— Мне жаль тебя, всё-таки жаль, как и всех остальных. Увы! Людской жребий, не мне его менять!

— Никакой ты не философ, Керт, а просто шарлатан, мелкий демон, который вырвался наружу и валяет дурака! Ты учишь людей жить без чувств, прекрасно зная, что это преступно, наказуемо и им не дано! Ты просто издеваешься над человеческой природой, но когда-нибудь и тебе придёт конец!

— Придёт, Гэл, придёт, -миролюбиво согласился Керт.-Но я бы предпочёл конец, чем судьбу человека, например, твою.

Я постарался изо всех сил и посмотрел ему прямо в глаза. В них не было ничего — только сверлящая захватывающая дух пустота, бесцветное и вечное небытие. Бесконечный космос был лишь его частью, и вся вселенная находилась где-то на его задворках.

Глава 5.

Ещё несколько вечеров мы с Элли провели вместе, ни о чём ни говоря. Мы просто сидели рядом и наблюдали, как каждый раз неизбежно закатывается за горизонт алое солнце, и его последние лучи больше не старались подарить нам тепло.

Нам было бесконечно хорошо в нашем безмолвии. Было тихо, словно всё вокруг сговорилось нам не мешать. Мы прощались, и мы знали это, принося самих себя в жертву грядущим переменам.

Если бы всё вышло по-другому, какой бы прекрасной и удивительной была бы наша судьба! Нам позавидовали бы века, и люди, и природа, и жизнь возмутилась бы и сказала, что не бывает, не должно быть на свете такого абсолютного счастья. Но нам было бы наплевать на её слова, потому что мы бы знали, что так бывает. Мы бы забыли всё, что было до нас и не поверили бы во всё, что будет после. Никто не смог бы любить Элли так, как я, и ничья любовь не была бы мне нужна, кроме её любви. Я бы смог уловить в ней то, что казалось неуловимым и запомнить то, что никак не хотело запоминаться. Мне бы казалось, что все двадцать лет до неё я существовал совершенно неестественно, просто кем-то притворяясь, и, наконец став собой, я бы предпочёл скорее умереть, чем позабыть об этом.

Но умереть я не мог, умирать я не хотел. Даже в эти тихие вечера, принимая неизбежность грозной судьбы и ощущая себя лишь крупицами великого Замысла, я находил болезненную радость и успокоение в покорном подчинении и безмолвии. Я ловил каждый её вздох, каждую улыбку и думал, уже почти без тоски, что это, может быть, последний вздох, последняя улыбка. Так и не познав настоящей любви, а вопреки теории Алекса, я всё-таки считал, что она бывает, я отпускал то, что не свершилось, прощался с тем, что не сбылось. Так было и тяжелей, и легче — я и сам не знал, что терял.