Читать «Здравствуй, земля героев!» онлайн - страница 201

Велька помотал головой. Последний раз его кормила Василиса на маяке, но гордость не позволяла признаться, что он проголодался.

Впрочем, Асмодите его согласие не требовалось.

– Вот сю-у-ур, – проворковала она. – Сейчас выпьем один-другой кофе, и я познакомлю тебя со своей командой. Ты знаешь, у меня безумненько полифоничная команда.

И Велька поплелся за матерью, словно на казнь.

…Говорят, когда-то Луиза была совершенно другой. В молодости она преподавала в школе стереометрию. В словах «инкубатор» и «демонстрировать» ей чудилось нечто демоническое, а теорема со словами «расположим тела так, чтобы они соприкасались ребрами», вгоняла ее в безудержную краску.

Однажды на балу некий провинциальный комик сделал ей комплимент, сказав, что у нее талант к драме. Для генерала Шепетова это стало трагедией. Будучи без пяти минут сорокалетней дамой, Луиза отправилась искать актерского счастья.

Вступительные экзамены в театральное она завалила. Но это ее не остановило. Бледная замухрышечка, не умевшая побороть в себе учительницу стереометрии, она поклялась погибнуть или добиться своего. Она сменила цвет помады, объявила себя дальней инкарнацией Миядзаки и основала общество имени «Черной Кармиллы».

С тех пор и начался ее головокружительный взлет.

– Ну, как у тебя там? – щебетала Асмодита. – Рассказывай, рассказывай, рассказывай! Сейчас, погоди…

Она достала складной нож «Вамп-Викторинекс», выдвинула пудреницу и зеркало и принялась прихорашиваться.

– Представляешь, сына, – говорила она, подправляя черные тени под веками, – археологи открыли могилу, в которой в обнимку похоронены Рильке и Лорка.

– А кто это такие?..

– Сю-у-ур! Это же поэты, инфантильный ты мой!

Велька растерялся. За годы, проведенные в берсальерском училище, он совершенно отвык от той светской манеры разговора, без которой не мыслила своей жизни мать. Луиза же продолжала трещать как ни в чем не бывало:

– О Эксварья, величайший из археологов! Он синтезировал лепаж, из которого Пушкин убил Лермонтова. И я даже держала его в руках. О, это прикосновение к мировой культуре Земли! О этот дух времени!

– Разве его Пушкин… того?..

– Зайка! Лермонтов прожил двадцать семь лет, Пушкин – тридцать восемь. Оба стрелялись. Ну, и кто кого, по-твоему?.. – Она потрепала Вельку по волосам. – Пойдем, ребенок. Я амбивалентно хочу жрать. Кстати, кушать – это мещанское слово, не употребляй его.

И они отправились жрать. Или мещански кушать.

Как Велька боялся, что мама польстится на экзотику и отправится в «Котлету вечности». Но нет, обошлось. Есть они отправились в «Лабиринт отражений» на первом этаже вокзала. Грубо прорисованные столы, плоские официанты с приклеенными улыбочками, меню с подробным описанием рецептов. К заказу прилагались дип-очки с мелькающей в стеклах разноцветной метелью. Сквозь них мир выглядел зримым и объемным, куда объемнее, чем в реальности.

Столик, за который посадили госпожу Асмодиту, покачивался на волосяном мосту над пропастью. Нить выходила из ноздри огромного ифрита и исчезала в скалах. Вдали белым и синим искрились купола мечетей, словно пирожные с заварным кремом.