Читать «Плоды страсти» онлайн - страница 44
Даниэль Пеннак
Жюли была права. Надо было во что бы то ни стало это прекратить.
Я приказал молчать своей тоске, погрузился внутрь себя, изо всех сил сосредоточился и оттуда, с самого дна души, впервые за всю жизнь открыто обратился за помощью к сверхъестественным силам.
И небеса меня услыхали.
Они вняли моим мольбам.
Вняли моим мольбам, представляете!
Моим мольбам! Мольбам грешника-рецидивиста, законченного богохульника, готового без причащения отправиться в последний путь… Небеса вняли моим мольбам!
В ту секунду, когда Малыш уже собирался открыть рот, в нашей скобяной лавке раздался другой голос. Голос, пришедший из ниоткуда, тонкий и протяжный:
– Да-ааааа…
Ангельский голосок, томно лавировавший между нами:
– О, да-ааааа!…
Фотография выпала из рук Малыша, а глаза у него стали такими же круглыми, как и его розовые очки. Все задрали головы. Теперь пришла очередь Баллару и Фромонтё превращаться в соляные столбы.
– Да! – скандировал трепещущий от волнения голос. – Да! Да! Да! Да!
Ангел женского пола – то была, без сомнения, ангел-женщина, во всю предававшаяся радостям жизни:
– Да-ааааааааааааааа!
Дойдя до вершины блаженства, ангел испустил вздох пресыщения и замкнулся в себе, словно с головой натянул на себя одеяло.
Тишина.
Лица моих соплеменников были прикованы к двери общей спальни.
Ясмина скатилась по лестнице, вся светясь от радости.
–
Я резко развернулся и тоже уставился на дверь.
Затем подошел и взялся за ручку.
И медленно повернул ее.
Ну да…
Да.
– …
– …
– …
Тереза спала в своей постели.
Спала, как пшеницу продав.
Никто рядом со мной не проронил ни звука.
Хотя как могло быть иначе, когда у нас перед глазами все еще стояло это оскалившееся металлическим блеском яйцо с обугленными останками, этот НЛО, внезапно приземлившийся на наш семейный обеденный стол. В общем, все хранили гробовое молчание. От ужаса, настоящего ужаса, если судить по восковым лицам Баллара и Фромонтё. Повидавшие виды за свою долгую практику, они впервые присутствовали при воскрешении покойника. Честно говоря, сейчас, вспоминая об этом, я понимаю, что больше всего меня поразило не это чудесное воскрешение. Что-то в этом роде должно было рано или поздно произойти с Терезой. Нет, было еще нечто, гораздо более поразительное. Тереза, наша стыдливая Тереза, о которой Жереми говорил, что она, должно быть, родилась в скафандре, Тереза была голой! Впервые в жизни она спала голой. И смятое покрывало не скрывало ее обнаженности, а, напротив, подчеркивало великолепие обнаженного женского тела. Потому что было нечто еще: Тереза лишилась своей угловатости! Да, без сомнения, это была наша Тереза и в то же время другая Тереза, демонстрирующая грациозный изгиб спины, Тереза с распущенными волосами, с застывшими в сладкой истоме руками, с мягкой светящейся кожей, с довольной улыбкой на румяном, как у ребенка, личике. Наша Тереза и другая Тереза: раскрепощенная Тереза, Тереза, в прозрачных венах которой, казалось, пульсировала благородная кровь, Тереза, которая обрела саму себя в результате долгого, ведомого только ей пути.
