Читать «История колдовства» онлайн - страница 45

Существовали сомнения по поводу того, что старший из ангелов, будучи интеллектуально высшим по сравнению с другими, не мог не понимать полную невозможность достичь равенства с Богом. Так, св. Ансельм в труде «De Casu Diaboli» (IV), говорит: «Non enim ita obtusae mentis erat, ut nihil aliud simile Deo cogitari posse nesciret?» («Неужто не ведал дьявол того, что нельзя быть подобным Богу?») Св. Фома пишет по поводу проблемы, хотел ли дьявол стать подобным Богу, что «если под этим понимать равенство с Богом, то дьявол этого не возжелал, ибо знал, что сие невозможно». Но преподобный Дунс Скот, утонченнейший доктор, указывает нам, что должно делать различие между действенным волеизъявлением и внутренним возжеланием, и последним образом и ангел мог восхотеть невозможного. Также он указует нам, что хотя и нельзя созданию возжелать своего разрушения, но оно все же может сделать это consequentur, то есть пожелать того, за чем неизбежно последует его гибель.

И хотя должно человеку осознавать, что не может быть он Богом, были однако же люди, которые требовали, чтобы их приветствовали с теми почестями, которые лишь Богу воздавать должно, и даже чтобы им поклонялись, как Богу. Таким был Ирод Агриппа I, который на празднике в Цезарее облачился в одеяние, целиком сделанное из серебра, и явился рано утром в театр, полный народу. Его одеяние стало сверкать под лучами восходящего солнца, и суеверная толпа, наученная подосланными им людьми, разразилась криками, что он-де бог, и стала молиться ему, как божеству, восклицая: «Будь милосерден к нам, ибо ранее поклонялись мы тебе лишь как человеку, теперь же поняли, что ты и бог» . Калигула также приписывал себе божественное достоинство. «Templum etiam numini suo proprium, et sacerdotes et excogitatissimas hostias instituit» – «Он также построил храм в честь своего божества и лично посвятил священников, чтобы они проводили ему как можно более роскошные службы». Более того, этот император распорядился, чтобы ему поставили статую в Иерусалимском храме и чтобы ему там приносились жертвы. Марциал, и это больше, чем литературный комплимент, называл Домициана «Dominus Deusque noster» (Господин и Бог наш).

Гелиогабал связывал себя неким мистическим образом с божеством, которому поклонялись в Эдессе, и приказал, чтобы никаким богам, кроме него, не поклонялись в Риме, а затем и во всем мире: «Принял меры, чтобы в Риме не был почитаем ни один бог, кроме Гелиогабала… И не только хотел он прекращения всех римских культов, но желание его было таково, чтобы и во всем мире лишь один бог, Гелиогабал, почитался» . Воздержимся от цитирования других примеров, коими изобилует римская история. Пожалуй, наиболее известный случай подобного рода связан с именем персидского правителя Хосрова II, который в VII веке, ограбив Иерусалим, перенес Крест Господень в свою столицу. Опьяненный успехом, он торжественно объявил, что он – Всемогущий Бог. Он построил необычной формы дворец, или башню, потолки обширных зал которой были наполнены сияющими солнцами, лунами и звездами с тем, чтобы походить на небосвод. Та м он восседал на величественном троне из золота, на голове его возвышалась тиара, риза была украшена столь богато, что материи и видно не было, скипетр и держава в его руках, с одной стороны крест, с другой – украшенный драгоценными камнями голубь. Хосров приказал своим подданным, чтобы они почитали его как Бога-Отца, воскуряли ему фимиам и молились ему через Сына. Это непристойное богохульство было сокрушено императором Ираклием, вернувшим весной 629 года Крест в Иерусалим.