Читать «Крылатые торпедоносцы» онлайн - страница 42

– Досталось же тебе, браток, – с сожалением сказал старик, когда Черкашин очнулся. – С руками да и с носом плохо, а с ногами и того хуже. Боюсь, перебиты они…

В маленькой больничке рыбацкого поселка женщина-врач сразу же ввела противостолбнячную сыворотку, наложила лубки на обе ноги, налила стопу спирта, чтобы согрелся.

– Сделала все, что могла, – сказала она. – Операция Вам нужна… Срочная операция. В госпиталь бы Вам, но не знаю, как Вас туда доставить.

Помогали всем поселком. Нашлась старенькая полуторка, правда, без горючего. Выручил лейтенант с ближайшего поста связи – дал пару ведер бензина, предназначенного для движка. В кузов положили сена, осторожно уложили раненого, укутали тулупом.

Уже в сумерках добрались до какого-то медсанбата в пятидесяти километрах от Ораниенбаума. Но здесь Черкашина не приняли – только перенесли в санитарную машину и отправили дальше, в военно-морской госпиталь в Малой Ижоре. Ехали с приключениями: стояла глубокая ночь, темень – хоть глаз выколи, а тут, как на зло, отказали фары. Пришлось медсестре, одетой в белый халат, идти впереди и показывать дорогу. Так с горем пополам рассвету добрались до места. Через час Павел Макарович уже лежал на операционном столе.

В то же время нам сообщили, где находится наш начальник связи. Я тотчас же послал в госпиталь начальника химслужбы полка (он же – штурман моего экипажа) капитана И.Н. Сазонова.

– Что слышно о Ситякове и Заварине? – спросил Черкашин, когда, проснувшись после наркоза, увидел у своей кровати Сазонова.

– Ищут… Пока безрезультатно. Да и о тебе только-только узнали.

Не стал он говорить, что тело нашего флагштурмана лежит в морге этого же госпиталя. Он получил несколько смертельных ранений и перелом позвоночника.

А тело командира так и не нашли.

Часть 5

Жаль, что сутки коротки

Трагическая гибель командира и флагштурмана потрясла всех в полку. Смерть каждого человека на войне – это невосполнимая потеря для всех, знавших его. Привыкнуть к этому невозможно, но, теряя боевых товарищей почти ежедневно, начинаешь воспринимать очередную утрату как неизбежную жестокую закономерность. Однако тут был особый случай. Ушли безвозвратно два хороших человека, которые стояли во главе коллектива, учили его, направляли, руководили им. Ситяков принадлежал к числу командиров, о которых в служебной аттестации обычно писали: строг, но справедлив. Да, во всем, что касалось практики и обеспечения боевой работы, он был по-настоящему требователен, пожалуй, даже придирчив, но при этом оставался культурным, интеллигентным человеком, не допускавшим громких «разносов», унижающих человеческое достоинство. Это импонировало людям. Остается добавить, что был он кумиром летчиков и штурманов, боевым заслуженным офицером, авторитет которого непререкаем. Словом, переживали все.

Но скорбь скорбью, а война не ждала, не позволяла ни на день приостанавливать боевой работы. На мои плечи вдруг свалилась новая ноша, о тяжести которой, наблюдая за командиром полка со стороны, я мог только догадываться. У меня появилось столько обязанностей сразу, что, казалось, сутки стали короче, их просто не хватало, чтобы успеть всюду. Я все надеялся, что вместо Ситякова вот-вот кого-то пришлют, но через пару дней позвонили от генерала Самохина: «Майору Орленко вступить в командование полком. Приказ о назначении на должность высылаем почтой».