Читать «Дневник войны со свиньями» онлайн - страница 2

– Можете закрыть рот!

Куда там! Боль, чужеродные предметы во рту, да еще ощущение неловкости при взгляде в зеркало противились этому. На другой день Видаль проснулся с чувством недомогания и жаром. Сын посоветовал опять сходить к дантисту, но дон Исидро и слышать не хотел об этом типе. Больной, удрученный, лежал в постели и первые двадцать часов даже не решился выпить мате. От слабости недомогание лишь усугублялось, а температура была удобным предлогом, чтобы не выходить из дому.

В среду, 25 июня, Видаль решил покончить с этим безобразием. Да, он пойдет в кафе и сыграет, как обычно, партию в труко. Он сказал себе, что встретиться с друзьями лучше всего вечером.

Когда он вошел в кафе, Джими (Джеймс Ньюмен, ирландец, ни слова не знавший по-английски, рослый, светловолосый, румяный мужчина шестидесяти трех лет) приветствовал его:

– Завидую тебе, вот жевать-то будешь!

Видаль чуточку поболтал по-братски с беднягой Нестором Лабарте, который, как теперь выяснилось, прошел через такое же испытание. Снимая и надевая сероватую челюсть, Нестор произнес загадочную фразу:

– Предупреждаю, лучше не разговаривай, не то худо будет.

Как обычно, мальчики засели за партию в труко в кафе «Каннинг», напротив площади Лас-Эрас. Словечко «мальчики», ими употреблявшееся, отнюдь не указывало на смутное, подсознательное желание слыть молодыми, как уверял Исидорито, сын Видаля, – это просто следствие того, что когда-то все они были молоды и вполне оправданно называли себя так. Исидорито, который слова не скажет, не посоветовавшись с некоей докторшей, качает головой и предпочитает не спорить, как бы предоставляя отцу самому разбираться в собственных ложных аргументах. Его нежелание спорить Видаль оправдывает. Разговаривая, друг друга не поймешь. Мы понимаем друг друга и приходим к согласию «за» или «против» чего-либо, как стая собак, которая нападает или отгоняет случайного врага. Например, все они – Видаль, если не забывался, избегал говорить «мальчики» – за игрой в труко убивали время и развлекались не потому, что специально сговорились или настроились, но в силу привычки и благодаря ей. Они привыкли к этому часу, месту, к фернету, к этим картам, к этим лицам, к материалу и цвету костюмов, так что Для их компании исключалась всякая неожиданность. Доказательство? Ну, например, если Нестор – друзья в шутку произносили «Нестор» на французский лад, грассируя, – начинал говорить, что он что-то забыл, Джими, которого за живость и находчивость называли Конферансье, заканчивал за него фразу словами:

– Ну да, забыл начистоту.

А Данте Ревора еще раз припечатывал:

– Стало быть, ты забыл начистоту. Напрасно Нестор, с его по-юношески румяным лицом, круглыми, как у петуха, глазами и манерой всегда говорить очень серьезно, уверял, что эта-де оговорка у него со времен его невообразимо далекого детства, да так и осталась… Его не слушали. И тем более не слушали, когда он приводил в пример Данте, упорно произносившего «мермелад» вместо «мармелад», причем никто не отказывал ему в уважении как человеку образованному.