Читать «Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme» онлайн - страница 20

И тем не менее при всем кажущемся сходстве эти люди были с разных планет. Корбю – стремительный и неистовый лидер, с орлиным носом и волевым подбородком. Знающий, куда он идет, выбирающий, а зачастую и прокладывающий совершенно новые пути к конечной цели. Мельников же, в котором все было правильно – от черт лица до мыслей и поступков, был гением, загнанным в общую колею, ведущую в неизвестность, но сбиться с нее было опасно для жизни.

Может быть, поэтому так по-разному горел огонь в их глазах. У Корбю они пламенели азартом жизни, а у Мельникова – огнем обреченного таланта.

Много позже, вспоминая подробности их первой встречи, Корбю прежде всего отмечал досаду и настороженность Мельникова, мысленно удивляясь странности этих русских. Возмущаются очевидным, не хотят считаться с чужими законами, в том числе и с законами рекламы, презирают их, а потом ненавидят тех, кто неизбежно завоевывает признание, соблюдая правила рынка. Да, Мельников тогда выиграл, но память об этой победе постепенно стерлась. О нем забыли даже в России.

А Корбю стал по-настоящему знаменит. К шестидесятым годам вдруг возник интерес к стилю ар-деко. Наперебой вспоминали павильон «Эспри нуво», построенный Корбюзье, а о Мельникове – ни слова. Эта выставка осталась в истории событием, которое продемонстрировало последние достижения в области архитектуры, проектирования интерьера, мебели, изделий из металла, стекла, керамики и послужило толчком к стремительному развитию стиля ар-деко. Только Мельников теперь был ни при чем.

Новый дух нового стиля естественно предвидел и предсказал знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье. Ведь это он спроектировал, построил и, что немаловажно, назвал свой павильон «Эспри нуво». Вдохновленный духом Корбюзье, не менее знаменитый художник Лалик соорудил фонтан из цветного стекла со световыми эффектами и «Стеклянный интерьер» павильона Севрской фарфоровой мануфактуры, что и породило новый стиль. А русских на той выставке вроде как и не было.

Советские архитекторы были выключены из международного архитектурного процесса – и это при их более остром, чем у кого бы то ни было, ощущении актуальных направлений и тенденций! С годами эта изоляция стала вызывать в Корбю чувство сожаления и горечи. Силу сталинской эпохи, стирающую в пыль все на своем пути, Корбюзье познал на себе. Он увидел, что талант при Советах обречен на гонения и что от личных качеств там ничего не зависит. Этих качеств советским архитекторам хватало только на то, чтобы дышать тем же воздухом поиска, что и весь остальной мир. Другое дело, что никто в этом мире не знал и не хотел знать о них.

Приглашение иностранцев и участие в международных конкурсах и проектах уже и в двадцатых годах были в Советском Союзе достаточно редким явлением, а потом и вовсе прекратились. Но тогда, в 1925 году, после знакомства с Мельниковым, Корбюзье мечтал побывать в России. И его мечта сбылась – причем самым невероятным и неожиданным образом.