Читать «Я думал: это давно забыто» онлайн - страница 22

Но вот слово взял кинодраматург Алексей Яковлевич Каплер, человек сложной, временами трудной, но яркой судьбы.

— Я хочу спросить Виктора Борисовича, — начал он. — Помнит ли он, как при появлении звукового кино убеждал нас, что оно не более, чем аттракцион, и не имеет никакого будущего?

— Было дело, — подтвердил, несколько опешив, Шкловский.

— Почему я сегодня говорю об этом? Дело в том, что в таком же духе высказывались и Рене Клер, и даже Чарли Чаплин. Я думаю, нашему юбиляру приятно будет вспомнить, в какой хорошей компании он ошибался.

Шкловский радостно захохотал. Оказывается, в совершении ошибок, как и в выпивке, имеет значение, с кем.

Только с одним вопросом

Когда я работал лётчиком-испытателем Лётно-исследовательского института, то, естественно, соприкасался в деле с сотрудниками едва ли не всех научных подразделений института. Во многих из них нашёл не только сослуживцев, но и добрых приятелей и даже друзей. Был среди них и симпатичный инженер Николай Пилюгин, занимавшийся электрооборудованием летательных аппаратов. Импонировало присущее ему глубокое знание дела и, в частности, умение разгадывать ребусы, в изобилии преподносившиеся своенравной авиационной техникой (в таких делах потребны не только знания и опыт, но и нечто «от бога» — то, что мы называем технической интуицией). Кроме того, он просто мне понравился, кажется, взаимно. В послевоенные годы и он, и я из ЛИИ ушли, правда, при далеко не одинаковых обстоятельствах: меня, в порядке борьбы с космополитизмом, из института попросили, а он перешёл в новую и ещё не всеми признававшуюся перспективной область — ракетную технику.

Когда мы лет пятнадцать спустя на ниве дел космических вновь встретились, Н.А. Пилюгин был одним из знаменитых ракетно-космических Главных конструкторов и даже дважды членом президиума Академии наук. Не знаю, какого стиля поведения придерживался он внутри своего КБ, но со старыми знакомыми общался так же, как полтора десятка лет назад: с кем был на «ты», остался на «ты», кому симпатизировал, тому продолжал симпатизировать, с кем ранее был холодноват, к тем не потеплел. Словом, внешние регалии и новая ответственность за большой коллектив голову ему не вскружили и вельможности не привили. «Медные трубы» прошёл без видимых потерь.

Однако пребывание на высоких орбитах, естественно, научило его многому, выходящему за пределы чистой науки и техники. Главный конструктор не может не быть, кроме всего прочего, тактиком в общении с внешним миром и особенно — с властями предержащими. Чему я однажды и оказался свидетелем.

Как-то Пилюгин потянулся к «вертушке», чтобы испросить у кого-то из «небожителей», кажется, у Д.Ф. Устинова, согласие на предложение, только что родившееся на совещании с несколькими сотрудниками его КБ.

— Постойте, Николай Алексеевич, — удержал его один из заместителей. — Раз уж будете говорить с Дмитрием Фёдоровичем, попросите заодно у него…

Пилюгин махнул рукой, что следовало понимать в смысле: «отстань». А после окончания (успешного) разговора назидательно изрёк: