Читать «3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы» онлайн - страница 43

Нынешнее поколение подростков, чье раннее детство пришлось на конец 80-х—начало 90-х, все больше склоняются к первому способу решения этой задачи; те же, кто воспитывался в советском обществе, напротив, по большей части придерживались второго варианта. И это не странно, нынешние молодые родители просто физически не имеют сил заниматься своими детьми и показывать им, что у ребенка есть возможность «вырасти в их глазах».

А вот в советское время, напротив, всем детям подробно объясняли — вы можете стать лучше, «достойными людьми», и тогда вас будет за что любить и уважать. Поскольку же, несмотря на обещания, ни уважения, ни любви «победителям конкурса» не выделялось, то и получилось, что те дети теперь очень хотят быть хорошими, очень боятся, что о них подумают что-то не так, посмотрят на них косо, не одобрят, не поймут, не поддержат.

Так что нынешние подростки, на первый взгляд, менее тревожны, чем подростки прежние, но, право, это иллюзия. Человек, лишенный любви, чувства, что он любим, — тревожен, и тревожен тотально, хотя, конечно, проявления этой тревоги могут быть разные. Да, для нынешних детей спрятаться за личиной «пустого места» удобнее, но нам остается только догадываться, какой же сильной должна быть тревога, чтобы пойти на такую жертву. Мы же — дети соцсистемы — внешне куда более тревожны, нас большее заботит, мы из-за большего количества вещей переживаем, больше берем во внимание. Но что с того?!

Если дом сгорел, то причина пожара может интересовать нас лишь теоретически. Факт остается фактом — отсутствие любви, точнее сказать, отсутствие ощущения, что ты любим, — это катастрофа, потому что будет вечная тревога и постоянный поиск защищенности. Как мы ищем эту защищенность? Каждый по-своему.

Одни пытаются, как и когда-то в детстве, заслужить любовь окружающих. Другие — просто ищут любви, а без нее живут с ощущением хронического ужаса. Третьи — занимают крайне агрессивную жизненную позицию, ведь в таком состоянии тревога ощущается меньше. Четвертые — спиваются; тоже вариант — утопить тревогу в граненом стакане. Пятые — пытаются себя постоянно чем-то занять, причем так, чтоб ни на что другое, даже подумать, времени не оставалось. Шестые — везде находят проблемы и складируют свою глубокую, детскую еще тревожность в эти свои проблемы. Седьмые... Надо ли еще перечислять? Если вы, ради интереса, научитесь видеть за поступками других людей глубокую внутреннею тревогу и чувство скрытой детской беззащитности, то составить личную галерею подобных портретов вам труда не составит.

Состязание с собственным «идеалом» — мука, на которую нас обрекают наши родители. Разумеется, они делают это не специально, но так получается. Наши достоинства кажутся им естественными, ведь «так и должно быть», а наши недостатки они отмечают («чтобы мы стали еще лучше»). И мы чувствуем, что родители хотят видеть нас какими-то, какими мы не являемся. В последующем, впрочем, мы и сами будем пытаться разыграть эту пьесу — представлять себе некий «идеал» (то, какими мы «должны быть»), стремиться к нему, а не достигая его — тревожиться. А достичь его невозможно, поскольку его нет, есть только ощущение, что мы «недорабатываем». Проще говоря, мы не удовлетворены собой, потому что наши родители не были вполне удовлетворены нами.