Читать «3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы» онлайн - страница 31
Андрей Курпатов
Согласно моему опыту, реальное отсутствие теплоты чаще маскируется, чем проявляется открыто, и родители утверждают, что учитывают в первую очередь интересы ребенка.
Карен Хорни
Антон обратился ко мне, когда ему было 28 лет. По профессии он был юристом, работал в достаточно крупной конторе, получал неплохие деньги и собирался разводиться. Последнее, собственно, и привело его на прием к психотерапевту. «Надо ли разводиться, если лучше, видимо, не будет, а так, как есть, — никуда не годится?» — хороший вопрос для молодого человека.
В нашем обществе считается, что мужчины — «толстокожие болваны», лишенные чувственности и чувств. Девочкам эту мысль частенько прививают матери, мальчикам — отцы. Да и сами дети культивируют внутри своих сообществ соответствующие стереотипы. Мальчикам, как известно, нельзя плакать, девочкам — вести себя агрессивно.
В действительности же мужчины чувствительнее не менее женщин, более того, отличаются ранимостью и памятливостью. Женщины же, вопреки господствующим стереотипам, разумные и рациональные существа, куда более приспособленные к жизни . В результате этой социальной лжи женщины принуждены молчать и терпеть, а мужчины — скрывать свои чувства и мучиться от своей нелегкой «мужской доли». Кому это нужно — неизвестно, но коли заведено, извольте, что называется, исполнять. Вот и исполняют...
Антон был именно таким исполнителем. Чувственный, тонкий, внимательный, он не имел привычки рассказывать о своих чувствах супруге. Та думала, что он ее не любит и не понимает, а потому устраивала ему бесконечные экзамены, надеясь не то убедиться в его нелюбви, не то пробудить в нем любовь, не то просто вызвать у него всплеск хоть каких-нибудь чувств. Короче говоря, она ничего не говорила прямо, а он ничего не чувствовал открыто. В результате она думала бог знает что, а он чувствовал то же самое.
Все это стало понятно мне уже на первой нашей встрече, после чего я дал Антону соответствующие рекомендации и отправил восвояси. Не прошло и недели, как мы снова встретились. Новая модель поведения, которая была рекомендована мною, дала свои ожидаемые, впрочем, плоды. Молодые люди — сначала сам Антон, а затем и его супруга, — открыли друг другу великую тайну. Антон рассказал своей жене о том, что он чувствует, она объяснила, что она думает, после этого возник эмоциональный контакт, чему оба были бесконечно рады.
Однако Антон вернулся к психотерапевту не только с тем, чтобы рассказать о своих успехах, но и с новым вопросом. Теперь его интересовало, почему он сомневается в чувствах своей супруги: «Может быть, ей только кажется, что она меня любит? — спросил он. — Она, по-моему, очень занята своими чувствами, а меня тем временем не замечает». И чтобы ответить на этот вопрос, потребовалось обратиться к его детству. Нам предстояло выяснить, откуда родом это сомнение, которое, с одной стороны зиждилось на том, что Антон недостаточно хорошо понимал женскую психологию как таковую, но с другой стороны, имел, как казалось, какое-то патологическое предубеждение в отношении женского пола.
