Читать «Змеиное яйцо» онлайн - страница 25

Мануэла. Все, чего я хочу, – это выплакаться.

Пастор. Ну, ну, крепитесь.

Мануэла (еле слышно). Я не могу жить с таким бременем вины.

Мануэла опускается на стул у стены. Пастор стоит перед ней; не скрывая нетерпения, он посматривает на стенные часы.

Мне кажется, это я виновата в том, что Макс покончил самоубийством. Я всегда знала, что с ним что-то случится. Когда пришел его брат и сказал мне, что Макс застрелился, я ничего не почувствовала. Разве что облегчение. Затем появилось это чудное чувство. Не понимаю – такое со мной впервые. Как будто ты был за кого-то ответствен и не выдержал испытания и вот со стыдом и бессилием перебираешь в голове то, что должен был сделать и чего не сделал.

Пастор присел на табурет напротив Мануэлы. Сняв очки, он протирает их безукоризненно чистым носовым платком.

А теперь я чувствую, что на мне лежит ответственность за его брата, и это хуже всего.

Пастор. Хуже всего?

Мануэла. Он ведь точь-в-точь как Макс. Он не говорит того, что думает: просто выплескивает наружу все свои чувства. И он всегда такой запуганный… Я стараюсь внушить ему, что мы можем помочь друг другу, но для него это только слова. Все, что бы я ни говорила, кажется ему бессмысленным; единственно реальное для него – это страх. А тут ко всему прочему я еще заболела. Не знаю, что со мной творится. Неужели мне нет прощения?

Пастор. Для того, кто верует, всегда есть прощение.

Мануэла. А что для тех, кто не верит?

Пастор. Хотите, я помолюсь за вас?

Усталый, измотанный человек на миг умолкает. Он протягивает руку и неловким утешающим жестом кладет ее на плечо Мануэлы. Она удивленно смотрит на него. Он тут же отводит взгляд в сторону.

Мануэла. Вы думаете, это поможет?

Пастор. Не знаю.

Мануэла. Прямо сейчас?

Пастор. Да. Сейчас.

Он преклоняет колена на каменном полу. Мануэла, поколебавшись, следует его примеру. Пастор молитвенно складывает руки.

Мануэла. Это какая-нибудь особая молитва?

Пастор. Тише. Я должен подумать. (Пауза.) Мы, пребывающие здесь, на земле, так далеки от бога, что он, конечно же, не слышит наших молитв, когда мы взываем о помощи. Поэтому наш долг – помогать друг другу. Наш долг – даровать друг другу прощение, в котором нам отказывает далекий бог. Итак, говорю вам, что отныне вам прощена смерть вашего мужа. На вас нет более вины за нее. А я – я прошу у вас прощения за мою апатию и безразличие. Вы меня прощаете?

Мануэла (мягко). Да.

Пастор. Это все, что в наших силах.

Он встает с колен и отряхивает пыль с брюк и полы полушубка. Мануэла тоже поднимается.

А теперь мне надо спешить. Приходский пастор – сама пунктуальность, и его раздражает, когда кто-нибудь опаздывает.

Они поспешно проходят через церковь к выходу, пастор – опережая Мануэлу. Абель отодвигается глубже за колонну. Когда Мануэла исчезает снаружи, он возобновляет слежку.

19

Абель по-прежнему следует за Мануэлой на расстоянии. Они выходят на улицу, по обеим сторонам которой вытянулись шестиэтажные доходные дома. За их серыми коробками в некотором отдалении виден корпус клиники святой Анны, окруженный тяжелой железной оградой. Поравнявшись с домом двадцать восемь, Мануэла распахивает входную дверь. Она входит в темный вестибюль с мраморной лестницей и блестящими лакированными перилами, сворачивает налево, открывает еще одну дверь, ведущую во двор, напоминающий колодец и отрезанный от других высокой стеной. Следом за ней Абель попадает в обшарпанный подъезд приютившегося во дворе неказистого домишка. У одной из дверей, на которой нет никакой таблички, она останавливается и шарит в своей сумочке. Находит ключ, отпирает дверь и входит, оставляя ее за собой открытой.