Читать «Обитель духа» онлайн - страница 61

Время остановилось? Или пронеслось? Илуге, казалось, только что закрыл глаза, но, открыв их, он обнаружил, что солнце снова садится. В голове немного прояснилось. Шаман все еще совершал свой обряд. Он устал, его движения были по-стариковски неверными, на губах выступила пена Воины-косхи в звериных масках продолжали тянуть свою жутковатую песню без слов.

Но вот край солнца коснулся сопки, и шаман замер вскинув руки. Косхи закричали. Двое помощников шамана подняли Илуге и понесли в глубь горы. И тут только он ощутил, что, несмотря на прояснившуюся голову, тело его совсем не слушается, даже язык бессильно ворочается во рту, не в силах связать слова. Должно быть, его напоили каким-то новым шаманским зельем.

Внутри пещеры было темно и сыро. И холодно. Один-единственный факел, который нес впереди один из помощников, выхватывал из темноты только стены, расписанные картинами битв и охот. Некоторые из этих вырубленных в скале картин были полустерты, словно время уже источило рыхлый песчаник. Илуге ничего не мог выговорить, и сделать тоже ничего не мог. Расписанный коридор кончился, они вступили в огромную подземную полость, где свет не достигал потолка, освещая груды огромных камней, наваленных слева и справа.

Это все, что он успел увидеть. В следующее мгновение его лопатки и ягодицы ощутили холод каменной плиты, и свет стал исчезать вместе с удаляющимися шагами. Илуге охватил страх – самый настоящий, некрасивый ужас. Плача от беспомощности, он попытался хотя бы закричать, но из горла вырвалось только слабое сипение.

А потом свет погас, шаги затихли, и он оказался один.

Все еще не веря в происходящее, Илуге долго извивался на холодном полу, отчаянно вслушиваясь. Ему даже почудилось, что он улавливает чьи-то голоса. Темнота была полной. Какое-то время он до боли всматривался в нее, пытаясь уловить хотя бы проблеск света. Потом в отчаянии закрыл глаза: так было привычнее и легче, не так страшно.

В голове все еще шумело, но действие парализующего напитка уже проходило. Он почувствовал связанные руки и ноги – они сильно затекли и их неприятно покалывало. Илуге принялся изо всех сил вертеться, дергаться и вырываться – он приблизительно помнил направление выхода и подумал, что если сможет найти выход, то сможет и убежать. Эти вонючие хорьки еще пожалеют, что оставили его здесь! Надо только найти подходящий камень с острым краем, чтобы перетереть ремни из сыромятной кожи, стягивающие ему конечности. Катаясь взад-вперед, натыкаясь на какие-то предметы, – должно быть, приношения, – Илуге наконец наткнулся на нечто, подходившее его целям. Довольно острый каменный угол какого-то выступа или ступени. Ремни перетирались медленно, немилосердно раздирая кожу, но Илуге был терпелив. Время в этой темноте потеряло всякий смысл, – его отрезвляла и вела за собой только боль. Он равномерно двигал руками, думая о том, что воины, должно быть, уже вернулись, и праздник начался. Хотя у кого-то (например, у Хорага и Хурде, подумал он не без злорадства) этот Йом Тыгыз, конечно, отравлен. Нет никаких сомнений, что Хурде во всем обвинил его – например, соврал, что Илуге украл напиток. Да только какая ему-то разница? Даже если он выберется отсюда – обратного хода ему нет. Придется в одиночку идти по голой, замерзающей степи, без воды, еды, одежды и оружия. Или подобраться к лагерю и выкрасть коней, запас еды – и сестру? Знает ли она, что случилось? Не отдал ли Хораг ее своему сыну в качестве утешения, наплевав на свою выгоду от предложения Эрулена и гнев борган-гэгэ? Люди в ярости способны на что угодно…