Читать «Осада Азова» онлайн - страница 90

Закручинился воевода не на шутку. Сказывали ему, что Ивана Орефьева и Степана Паренова побили насмерть дорогой. Иные говорили, что их прибили на Дону под Черкасском-городом. А еще слышно было, что они вписались в донские казаки, не желая нести тяжелую службу Вельяминову…

Наконец дождался воевода первых вестей и всю ночь напролет корпел над важной бумагой, в которой пометил день и час ее отправки.

Воронежский жилец из села Усмани Атаманской Васильев, крестьянин из Лисок Якушко Иванов приехали из Азова и рассказали Вельяминову, что в ответ на набег крымских татар донские казаки послали под Крым двести казаков – поймать языков, а сами все готовятся идти на приступ Темрюка; суда все на воде стоят совсем готовые да дожидаются тех атаманов и казаков, которые побывали с донскими вестями в Москве. Из Темрюка-де бегут русские полоняники и рассказывают, что крымский хан писал к турецкому султану, дабы тот прислал в Крым своих людей на помощь брать крепость Азов. А турецкий-де султан отказал хану по той причине, что он еще не управился с Багдадом. И как только управится, непременно, не задерживаясь, пойдет всем своим войском войной великой против Азова…

К утру бумага была готова и отправлена в Москву.

Умный и расчетливый валуйский воевода Федор Иванович Голенищев-Кутузов, получив царскую грамоту о тайном проведывании вестей на Дону, послал на вывед валуйского станичного атамана Томилу Бобырева, с ним ездока Федора Лазарева, указал, как им быть на Дону, что делать, и дал для донских атаманов и казаков свое самое любительное письмо с обещанием, что к ним на Дон скоро прибудет милостивое царское жалованье, сукна, вино, свинец, порох и хлеб.

– Ну, детинушка, – сказал на прощанье воевода Кутузов, – едешь ты с царским великим делом. Не опозорься. Нападут на тебя татары – отбивайся…

Томиле Бобыреву исполнилось двадцать лет, но на Валуйках не было другого такого сильного, здорового да смекалистого парня. По росту, по ширине плеч, по силе рук, по выносливости ног не было ему равных. Возьмет кобылу на плечи и понесет, не сгибаясь. И красотой бог не обидел Томилу: бабы, замужние и вдовые, когда Томила шел по улицам Валуек, словно завороженные прилипали к плетням и заборам, поглядывая на детинушку, и расходились по домам только тогда, когда Томила Бобырев скрывался с глаз. На Томиле – шапка соболья кстати, кафтан синего сукна как влитый сидит, кушак красного цвета – на месте, зеленые шаровары широкие – ладные, сапоги сафьяна красного, – да не сапоги, а сапожища. Ему бы, этому молодцу, воеводой на Москве быть, а он доволен и тем, что всего-навсего валуйский станичный атаман и холоп воеводы Голенищева-Кутузова, который перед ним – слабое и хилое дитя.

– Не опозорю, – твердо отвечал Томила воеводе, – дело царское справим по чести, добру и совести.