Читать «Осада Азова» онлайн - страница 7

Кто-то крикнул:

– А куда девался дьяк Грамотин?

– За ослушание царя давно скинули! – ответил Татаринов.

– Эге! Раскумекал! – сказал крикнувший. – Старый грач не стал помогач. Нехай теперь дьяк Грамотин волом зайца здогоняет… Не бегал бы к самозванцам. Послужим Лихачеву – лиха бы не выслужить у него.

Атамана спрашивали, много ли, несмотря на царский указ Вельяминову, пристало беглых людей.

– Да с добрую сотню людей пристало. Сказывают: голодом помираем. Бояре бьют, порют кнутами за сено, солому, хлеб, взятый взаймы. Платить займы нечем, хлеба и денег им взять негде, есть-пить нечего. Кормились все миром, по селам ходили, побирались. Вконец погибали люди. Шумел воевода крепко, грозился. Обозлили меня – не приведи господь; толкнул я воеводу в грудь да обманом увез беглых людей на бударах…

Особо спрашивали атамана о том, ходили ли все казаки в Москве, как войско наказывало, в Донской монастырь. Поклонились ли там иконам, что предки наши принесли в дар благородному, доблестному князю Димитрию Донскому и всему православному воинству за побеждение татар в устье реки Непрядвы – притока Дона.

– Ходили и крепко молились, перво-наперво, – отвечал Михаил Татаринов, – и, видно, горячая молитва наша дошла до небес и послала нам во спасители светлого князя Пожарского.

Спрашивали еще и о том, не нарушена ли в Москве, как установлено было в 1629 году, служба в церквах и соблюдается ли обряд вечного поминовения Ермака с дружиною в неделю православия?

– Сами слышали – из синодиков вычитывается поминовение Ермака Тимофеевича – донского казака, и все имена его убитых воинов.

– То ладно! – сказали старики, пригладив бороды.

А в это время одноглазый пьяный казак, которого Панько Стороженко кинул в конюшню, выломал дверь, вышел окровенившийся и снова стал кричать:

– Лжет Мишка! Лжет! Я знаю его! Знаю… Чтобы боя-р-р-е? Чтобы беспошлин-но?..

Атаман Татаринов задумался. Он стремился на Дон, птицей летя, чтоб поведать войску все, что было сказано в Москве Белокаменной… Не думалось атаману, что здесь на Дону, в Азове-городе, где в битвах и в постоянных схватках прошли многие годы его, найдутся не верящие тому делу, которое он, рискуя головой, исполнил во имя войска.

Серебряное царское платье поблескивало на солнце. И платье, и загорелое, черноватое лицо Татаринова, и серьгу, покачивающуюся под ухом, и всю его статную, крепкую фигуру разглядывала издали Варвара. А он как будто не замечал ее. Но он видел ее. Он видел ее белое платье, широкий пояс на нем и слышал за спиною тихий всплеск донской волны.