Читать «Осада Азова» онлайн - страница 216

Григорий Ильич Мирошниченко

– Везти все на вьюках!

– До Тамбова Афанасию Желябужскому дать пятнадцать подвод, провожатых казаков, которые есть в Москве. Надобны будут кони – купите коней по сходной цене. А как кони те придут обратно до того места, где вы их прикупите, то тех коней вернуть. А если кони не придут, то отдать за них ту сумму денег, которую хозяин запросит. Только гляди, Афанасий, не продорожи, не продешеви, чтоб то нашему делу не оказало никакого урону. На всякий расход мы даем вам двести рублев. В Тамбов послать грамоту воеводе Биркину Самойле Ивановичу, чтобы он во всем оказался достойным и полезным воеводой для государственного дела. Разузнать доподлинно, что делается в Крыму, у ногаев, в Турции. Намерены ли басурманы вновь подступать к Азову-городу?..

В это время в Москву прибыл гонец с Дона. Он привез войсковое спешное письмо, в котором были описаны тревожные дела. Думный дьяк Лихачев, взглянув на письмо, тут же отдал его царю. Тот стал читать, тихо шевеля губами:

«Мы писали к тебе, государю, с Наумом Васильевым, что мы от великого осадного терпения и от разорения турских и всяких воинских людей всем стали скудны, наги, и босы, и голодны, никаких хлебных запасов, ни свинцу, ни пороху нет, и взять, государь, стало негде. А буде, государь, изволишь то место, Азов-город, принять, и о том к тебе, государю, наперед сего писано с Наумом Васильевым со станицей, чтоб на то место велеть прислать своего государева воеводу с ратными людьми к Рождеству Христову. И тот, государь, срок давно прошел, Наумова станица сидит в Москве, а к нам твоих государевых ратных людей ниоткуда и по се число не бывало. Вконец мы разорены, помираем голодной смертью, а и жить, государь, стало нечем: весь город и избы все разбиты, а многие, государь, люди лежат от ран вельми больны, а иные стали без очей и без рук и без ног. А иные, государь, многие, дожидаючись твоего государева указу, из города поразбрелись кормиться вверх по реке, потому, государь, что в городе стало пить и есть нечего. А только, государь, велишь к нам прислать своего воеводу с ратными людьми вскоре, и мы, холопи твои, рады тебе, государю, служить с твоим государевым воеводою и с ратными людьми, сколько милосердный бог помощи подаст, и против твоих государевых недругов стоять и помереть готовы вместе за один, и головы свои положить…»

Казаки из наумовской станицы сидели молча и сурово. Им больше чем другим были близки и знакомы страдания людей на Дону.

Царь надолго задумался. Он совсем по-старчески обмяк в высоком своем царском кресле, голова его поникла.

Тягостная тишина наступила в Столовой палате. Бояре стали поглядывать друг на друга, заворочали глазами, как ночные совы. Бояре не знали, что было написано в письме. Они только догадывались, что Федор Лихачев вручил царю какую-то дурную бумагу. А зачем? Какую?

По прямому, морщинистому лбу царя все чаще скатывались крупные капли пота. Руки задрожали, плечи задергались, а сапоги его, красного сафьяна с высокими каблучками, застучали мелкой дробью.