Читать «Осада Азова» онлайн - страница 172

Перед немецкими полковниками словно из камней вы­рос Наум Васильев. Рядом с ним железным щитом встал Дмитро Гуня.

– Раз родила мати, раз и умирати! – воскликнул он и, словчившись, опустил саблю на закованного в латы врага.

– Вам со мной як з быком битися, да молока у нас в Азове не напитися! – добавил он уверенно. – Жил бы сибе дома и жил!

Второй полковник отпрянул от сверкнувшей сабли Наума Васильева и, дико крича, рухнул со стены навзничь.

Запорожец с длинным оселедцем, шагая грозно по стене, говорил:

– Пусти его, нехристя, в хату, то и на пичь зализе. Гляди, братан, русский Иван, в оба! Коли мы с тобой врагу сунем саблю в ребро – то людям будет добро! Шаблюкой его, поганого, шаблюкой!

Немецкая рать, потеряв своих начальников, повернула вспять.

В первый день штурма Азова совершилось чудо. И турецкая, и татарская, и наемная немецкая рать в страхе побежали от крепости, оставляя на поле боя тысячи убитых и раненых. Они бросали знамена и пищали, колчаны и луки со стрелами, дробницы и пороховницы, стенобит­ные машины и пушки, ятаганы и кинжалы, дорогие ножны и сабли. Степь была усеяна бархатными и золотыми одеждами, коваными шлемами, чалмами и шапками.

Крепостная артиллерия метко била по бегущему вразброд неприятелю. Пушкари прицеливались старательно и били наверняка, берегли ядра.

Турецкие пушки тоже стреляли, но больше невпопад. Но последнее трехпудовое ядро, – видно, шальное, – уда­рило в атаманский замок. Взорвавшись, оно разворотило каменную стену, сорвало на землю часть шатровой железной крыши и принесло большое горе войску. Раненному стрелой Якуньке оторвало ногу, а тяжело больного, уми­рающего атамана-скитальца Смагу Чершенского ядро поразило насмерть.

Безутешным горем в ту ночь омрачилась светлая душа Варвары Чершенской. И не меньшее горе вселилось в сердце доброй и смелой Ульяны Гнатьевны. Жестокая печаль и неутешное, щемящее горе стало в тот день уде­лом многих защитников Азова. Погибло немало казаков из старого города Черкасска, Раздоров, городка Медведицкого, Вешек, Валуек, Орла, Воронежа, полегли люди, пришедшие из Киева, Переяславля, Чигирина, Казани, Рязани, Астрахани, люди из Москвы, Новгорода, Пскова, Коломны, люди из Тулы, Калуги… Все они, смелые донские и запорожские казаки, полегли смертью храбрых.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ночь.

После жестокой битвы город напоминал разоренный табор, над которым только что пронесся сильный ураган. Всюду лежали кучи вражеского оружия, одежды, кованых шлемов и панцирей, собранных защитниками на поле боя. У стен лежали убитые, стонали раненые. Но бодро и собранно держались усталые, измученные люди. Одни заряжали пушки, готовясь к новому бою, другие заделывали проломленные ядрами стены, крепили потрескавшиеся башни, рыли новые глубокие подкопы для подземной войны. Пушки заряжали и забивали железными насечками, порохом, ядрами. В иные стволы пушек казаки вкладывали каленые стрелы целыми снопами. Весьма изрядно за одну ночь снарядилось до трехсот разных пушек. Спать казакам было некогда. На ходу они хлебали остатки щей, на ходу щипали и ели сушеную рыбу, жевали хлеб. На ходу они пили холодную воду и лечили тяжкие раны…