Читать «Осада Азова» онлайн - страница 151

Гуссейн-паша ничего не ответил на это, задумался.

– Триста тысяч войска! Шутка ли? А сколько мы пригнали сюда лошадей, мулов, верблюдов! Сколько прикатили арб, телег!

– Верно, – согласился Пиали. – Вы еще не вспомнили пушек.

– Пушки… – повел бородой Гуссейн. – Пушки есть не просят. А вот накормить армию, напоить, одеждой укрыть трудно. С провиантом плохо?

– Плохо, – согласился Пиали-паша.

– С кормом для скота плохо?

– Плохо, – отвечал адмирал. – Сейявуш-паша плохо старается.

– Очень плохо, – сказал главнокомандующий.

– Вот поэтому, – сказал умный Пиали-паша, – страх может обернуться против нас. Заревут голодные животные или станут гибнуть воины не на поле битвы, а голодной смертью в траншеях… Это будет великий страх…

Гуссейн-паша зябко поежился.

В шатер главнокомандующего вошли его помощник, стройный и высокий турок, очаковский губернатор Ходжа Гурджи-паша, главный интендант Сейявуш-паша, злой, возбужденный крымский хан Бегадыр Гирей.

Бегадыр Гирей с порога спросил таким тоном, будто он сам был главнокомандующим:

– Почему так долго нет наших людей – Магмед-аги, Курт-аги и Чохом-аги?

– Да, – вспомнил главнокомандующий, – почему их до сих пор нет?

Гуссейн-паше никто не ответил.

В шатер вошел скопец Ибрагим. Он все время подслушивал за стенами шатра. Разговор перестал клеиться. Мало ли что вздумает этот шпион донести султану.

Время шло. В турецком лагере все больше и больше тревожились, почему до сих пор не возвратились парламентеры. А они, сидя в траншее, сами не понимали, почему так долго не дают ответа из крепости.

Жирный Магмед-ага успел поспать в траншее, поесть сладких персидских пряников и орехов, которые всегда носил в кармане своего мундира, отпил кипрского вина из малой походной сулейки и снова соснул, а ответа все не было.

Проснувшись, Магмед-ага попросил башенного казака, чтобы тот ускорил дело, а башенный только посмеивался, ничего не отвечая. Он ходил себе и ходил вдоль башни от стены к стене…

Главнокомандующий с каждым часом становился мрачнее, сверкая глазами кричал на своих подчиненных и не ходил, а бегал вокруг своего шатра. Слыханное ли то дело, чтобы он, Гуссейн, так долго ждал ответа?!

А что же в это время происходило в Азове?

Черный поп Серапион и дьяк Гришка Нечаев, вооружившись чернильницами и гусиными перьями, писали письмо турецкому султану и его главнокомандующему. Писали попеременно, поскольку рука у них была одинакова. Сочиняли письмо все вместе, складывали его по словечку, как бы низали бисер на ниточку. Сочиняли и хохотали так, что воздух сотрясался, будто за крепостью не было вражьей силы, а над казаками – никакой опасности. Казалось, они были заняты веселым и мирным делом. Хохотали, хватались за животы, и каждый хотел непременно вставить свое словечко, похлеще, да поскладнее, да позадиристее.

«О прегордые и лютые варвары!

Видим мы всех вас и про вас ведаем, силы и гнев царя турского – все знаем. И видаемся мы с вами, турками, почасту на море, и за морем, и на сухом пути. Ждали мы вас, гостей, под Азов-город дни многие. Где ваш Ибрагим, турский царь, ум свой дел? Позор его будет под Азовом! Или у него, царя, не стало за морем злата и серебра, что он прислал под нас, казаков, для кровавых казачьих зипунов четырех пашей своих? А с ними, сказываете, под нас прислано рати турецкие по описи триста тысяч. То мы и сами видим и ведаем. Тех людей много, что травы на поле или песку на море. И то вам, туркам, самим давно ведомо, что с нас по сю пору никто наших зипунов даром не сымывал с плеч наших.