Читать «Азов» онлайн - страница 23

Все замерли.

Андрейка с подскоком двинулся, взмахнул кнутом и ударил по лавке, будто пробуя ее крепость. Толстая доска лавки раскололась, ножки раздвоились, разошлись в стороны.

– Эк, бес, силен! Вот резанул! Вот ляпнул! Знать, крепко бить будет!

– Да этот Андрейка, рожа красная, коней лечил своим струментом, – сказал стрелец. – Эдак хлестанет по крупу коня – рассечет круп надвое, до кости, как то­пором.

На то же самое место вывели парня в холщовой рубахе. Волосатый детина, у которого из-за густых, длинных, растрепанных кудрей виднелись только глаза да белые крепкие зубы, клялся перед судьями в своей невиновности, крест хотел класть, но ему руки связали назад веревкой. Детина со стоном мотал головой, хотел было вырваться, но привычные заплечных дел мастера держали его крепко. Другие перекинули смазанную жиром веревку через высокий блок, укрепленный на деревянных перекладинах. Подслеповатый дьяк стоял в стороне и гнусаво читал грамоту; в грамоте перечислялись преступления, совершенные холопом Ивашкой, который будто бы давно подбивал дворню взбунтоваться и побить до смерти бояр за все их жестокости и неправды к черным людишкам, подыхающим в рабской нужде и пухнущим от голодухи. Потом дьяк свернул грамоту в трубку и отошел в сторону. Два палача дружно потянули веревку на себя.

– Крепись, паря! – крикнули из толпы.

– За наше дело холопье страдаешь! Все зло пыточное от Салтыковых идет!

Кости парня хрустнули, как сломанные жерди. Руки его медленно выворачивались за широкие плечи. Глаза расширились, словно удивленные чем-то, а потом застыли. Но он не кричал. На крутом лбу и на изъеденном оспой широкоскулом лице его проступили крупные прозрачные капли пота.

– Тяни поживее! – раздался голос дьяка, похожего на ощипанного гуся. – Кнута считайте!

Началась пытка. Сначала Андрейка плюнул на ладонь, а затем размахнулся кнутом, – кнут со свистом ударил Ивашку. Другой палач взмахнул и тоже резнул по спине парня. А парень, извиваясь, дергался, корчился, как береста на огне, но ни разу не вскрикнул. Палачи еще по разу стегнули его и остановились.

Крепкий мужик, стоявший в стороне, Прохор Косой, не вытерпел и крикнул:

– Да за такое кровавое дело не токмо усадьбы боярские жечь надобно, а и всех бояр извести. Доколе же терпеть нам лютость на Москве? – Крикнул и скрылся за спинами людей.

Судьи замешкались, огляделись, потом продолжали вершить допрос. Они спросили парня, признает ли он свою вину, «не упомнит ли он, Ивашка, кто поджигал с ним хоромы Салтыковых да усадьбу Милославского?» Ивашка молчал. Андрейка подскочил и ударил его кнутом. Кровь потекла тонкой струей по широкой спине. Еще раз ударил Андрейка. Удары кнута отдавались на площади, как выстрелы. А судьи всё допытывались, не виноват ли Ивашка в иных каких разбоях и злодейских грабежах? Не приведет ли он кого сюда по языку?

Ивашка молчал. Андрейка встряхивал его, располосовал узорами спину, да только одного добились судьи – Ивашка собрался с силами, поднял тяжелую голову да крикнул, окинув мутными глазами судей: