Читать «Повесть без начала, сюжета и конца...» онлайн - страница 151

– Куда ты в такую рань собрался?

– Как куда!… Я за хлебом.

Действительно, на спинке стула висела авоська, на краю стола лежал металлический рубль, а на ногах у Борьки были валенки, которые он надевал только по утрам, когда было холодно и никто из приятелей его в валенках встретить не мог.

– Молодец, Борька! – сказала Нина Александровна.– Ты только смотри, чтобы хлеб был свежим.

– Будь спок, ма! Меня на мякине не проведешь… Чего-чего, а хлеб-то покупать наловчился.

Он допил молоко, вытерев молочные усы с розовых губ, поднялся и неторопливо пошел к дверям – ловкий такой, коренастенький, крайне независимый.

Сын уверенными хозяйскими ногами протопал по коридору и сенцам, двери – те и другие – прикрыл осторожно, солидно, а потом его шаги замерли на крыльце: это Борька сквозь кухонное окно смотрел на мать, стоящую посередине кухни, и это был уж второй случай, когда сын незаметно наблюдал за матерью, и Нина Александровна знала, чем это объясняется,– Борька видел и чувствовал, что с нею происходит неладное.

…В опустевшем доме было тихо, как в ночном театре. Часов в кухне не было, наручные Нина Александровна оставила на тумбочке, и вот она услышала тишину раннего утра в Таежном. Это была глухая, тяжелая, вязкая тишина; она тихонечко обволакивала голые ноги, переползала на поясницу, затем поднималась к ушам, которые медленно глохли. Казалось, что в тишине можно плыть, как в черном и густом мазуте. «Почему я не приласкала Борьку? – спросила себя Нина Александровна.– Мне ведь хотелось погладить его по голове!» Ей было зябко от черного кухонного окна, хотя Борька давно ушел за хлебом – его осторожные воровские шаги летуче проскрипели по крыльцу, калитка за сыном закрылась бесшумно.

4

26 марта погода снова начала поворачивать на зиму: небо сделалось по-южному высоким, просторным, сияло холодно. Воздух был неподвижен и сух, на реке голубели торосы, освобожденные от снега во время оттепели, голые деревья в палисадниках стояли прямо и неподвижно, промерзлые до стеклянного звона; сороки летали над поселком медленно, обманутые ранней весной. Термометр на внешней раме окна показывал минус двадцать три.

Комиссия по жилищным вопросам должна была собраться в одиннадцать утра, вопрос о новом доме шел в повестке дня последним, уроки у Нины Александровны в этот день начинались во второй половине дня, и она неторопллво перебирала свой гардероб, раздумывая, что надеть.

Из окна виделось высокое крыльцо поселкового Совета, и, таким образом, Нина Александровна могла следить за происходящим, продолжая раздумывать о наряде… Первым, конечно, важно прошагал на заседание киномеханик Василий Васильевич Шубин. Этот к поселковому крыльцу подошел с царским видом, папиросу у порога не бросил, а, наоборот, прежде чем войти в высокие двери, пустил густой клуб дыма. На нем был короткий приталенный полушубок, ярко начищенные сапоги и шапка-боярка. Второй торопливо пробежала Валентина Сосина – эта у крыльца задержалась, чтобы затушить папиросу, Валентина на ходу казалась тонкой, легкой, энергичной – это ее веселил морозец. За Валентиной Сосиной солидным рабочим шагом проследовал слесарь Альберт Янович – этот не курил и не останавливался, на высокое крыльцо поднимался точно I гаком же темпе, в каком шел по дороге,– со стороны казалось, что Альберт Янович высокого крыльца не заметил.