Читать «Бесконечный тупик» онлайн - страница 15

В этом афоризме квинтэссенция розановской философии. Но глубочайший смысл выражен при помощи всего десяти слов. Конечно, когда их читаешь, в сознании не возникает весь смысловой ряд, но какие-то ассоциации очень тонко настраивают человеческую душу, затрагивают ее интимные струны. И уже не ясно, что такое иероглифы Розанова: поэтичная проза или прозаическая поэзия. А иожет быть какой– то особый, новый вид литературы?

Понимали ли современники Розанова? Или они были так глухи, что музыка розановской прозы была для них совершенно чужда? Мне кажется, что даже «деятели демократического лагеря» Розанова как раз понимали, но понимали (и принимали) сердцем, а не испорченным и вывихнутым западничеством рассудком. Отсюда постоянная двусмысленность критики в его адрес. Так, левый публицист А.Ожигов (Н.П.Ашешов) писал по поводу «Опавших листьев»:

«Точно в припадке бешенства В.В.Розанов обливает помоями всех деятелей нашего недавнего бурного прошлого… В сущности, пол – вот и вся религия и вся философия г. Розанова.»

Однако далее Ожигов с горечью замечает, что этот «политический двурушник, торговавший и красным и черным товаром», до сих пор «постоянно получает амнистию за свой талант».

Через два года вышла вторая часть «Листьев». Тот же Ожигов снова выливает на Розанова ушат грязи, но одновременно как-то жмется, неуверенно лепечет, что «все у Розанова хамелеонски меняет свой лик», и наконец неожиданно для самого себя заявляет, что у Розанова «ум – громадный, свой, собственный».

Другой критик, Вячеслав Полонский, тогда же назвал автора «Листьев» пошляком, но пошляком великим, «ибо его ни из русской истории, ни из русской литературы не вычеркнешь».

Такая же двойственная оценка наблюдается даже у Луначарского. В 1911 году он писал в газете «Киевская мысль»:

«Розанов подкапывает устои христианской морали уже не для того, чтобы дать место новому героизму, а для большего простора свинушнику с его „розовом бессмертии в чадородии“ и приправленным грязцой, сладким, липким, сальным „бытом“. И надо иметь огромный талант, чтобы эту работу бунта чрева производить, скрываясь от не потерявшей стыда публики за узорной метафизикой, а от держиморды и „старцев“ – двусмысленной и нагло подобострастной гримасой. Да, Розанов очень талантлив, но все же от книг его веет дерзкими умствованиями выпившего семинариста…» (и т. д., в том же духе)

В 1926 году Луначарский заявил, что Розанов «подлый, но большой ум».

Мы видим, что грубая ругань в адрес Розанова внезапно пресекается различными «но». Но ругани с «но» не бывает. Когда ругаются, то тут уж не до «диалектики». Следовательно, в данном случае ругань не совсем искренна. И видимо, это происходит потому, что смутно оппоненты Розанова из левого лагеря сознают, что ничего кроме ругани они Розанову противопоставить не могут. Не укладывается Розанов в детскую кроватку мировосприятия «русского интеллигента» («наши-ваши»). А принять его они не в состоянии.Отсюда и досадные «запинки».