Читать «Наша Империя Добра, или Письмо самодержцу российскому» онлайн - страница 20

«Да кто же в это сегодня верит?» – спросят скептики.

«Все верят, все несут эту веру в своей душе, но не находят для нее слов», – отвечу я.

Русская вера в доброго царя есть причина победы СССР во Второй мировой войне. Есть основа всех свершений советской эпохи. Есть, наконец, единственное объяснение того, почему перестройка стала реальностью. Ибо какие бы коварные планы ни вынашивали супостаты, каких бы агентов влияния они ни воспитывали, перестройки бы не было, если бы русские люди не поверили в то, Горбачев, а затем Ельцин – добрые цари.

Нас сегодня бесконечно вводят в заблуждение многие новые слова-суррогаты, которыми в советское время заменялось понятие доброго царя. От Родины-матери до советского народа, вечного строителя царства светлого будущего.

Но если бы за этими суррогатными словами не было веры в царя, Советская империя никогда не стала бы сверхдержавой, перед которой расслабившиеся сегодня янки трепетали десятки лет. И будут снова трепетать, твари дрожащие.

Вера в царя есть духовное оружие русских как цивилизации, и оружию этому могут завидовать многие и многие народы. Эта вера, к сожалению, была не понята русскими дворянами, заразившимися всевозможным «-измами» раньше, чем им стало доступно понимание значения России в мире.

Как показала история, русские дворяне верили в царя меньше, чем дикие и неграмотные мужики, отчего и случился этот конфуз – мужики под руководством каких-то странных комиссаров, говоривших по-русски с жмеринским акцентом, разгромили офицерские полки потомственных воинов-аристократов. Аристократия оказалась с душком, как, впрочем, во всех остальных странах Европы от Англии по Польшу. Русское дворянство было самым молодым в Европе и погибло в числе последних.

Почему мужики разгромили юнкеров и кадетов? Потому что мужики действительно в царя верили, но вот имя царя было не Николай, а Ленин. А юнкера уже за много лет до Гражданской войны предали сильного державного царя на произвол кучке думских болтунов. И когда горстка приехавших издалека авантюристов-большевиков начала вдруг брать власть в столице великой Империи, юнкера сидели по ресторанам в Петербурге и праздновали свое предательство – революция освобождала их от необходимости вернуться на фронт и воевать с немцами.

И хотя либерализм был свойственен лишь части бюрократии Российской империи, именно эта либеральная часть предала идею царя и открыла двери революции. Замечательно, что самым большим либералом оказался сам русский царь.

Николаю Второму было достаточно одного решительного слова, чтобы патриотическая часть русской знати сплотилась вокруг него и каленым железом выжгла крамолу. Но Николай был продуктом либеральной эпохи и примерным мужем, нежно любящим свою жену – немецкую принцессу, почему-то решившую, что ей дано править Россией.

Русская вера в царя есть великий исторический феномен, который в таком виде, в котором он существует сегодня в России, уникален и до сих пор не назван. Эта вера есть неиссякаемый источник сильной власти.