Читать «Одри Хепберн – биография» онлайн - страница 2

Позднее Одри признавалась, что в тот момент она внезапно поняла, какой высокой она должна была им казаться. И потому инстинктивно присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с ними.

Но что они видели, когда на ее пристальный взгляд отвечали своими взглядами?

Женщину, которой вот-вот исполнится шестьдесят, но которая все еще энергична и подвижна, как пружина. Лицо, которое так легко и приятно выражает чувства и переживания. Теперь его избороздило множество мелких морщинок, но они, подобно маленьким притокам большой реки, всегда готовы разлиться в ослепительную незабываемую улыбку. Волосы, благодаря которым в свое время по миру разошлась мода на прическу «гамена» («под мальчика»), все еще сохраняли свой природный каштановый цвет, но уже подернулись сединой и были затянуты в тугой узел на затылке. Руки – уже в пигментных пятнах – все еще выдавали ее живой, непоседливый нрав: казалось, эти руки постоянно, каждую минуту должны быть заняты какой-нибудь работой. Эти глаза, которые когда-то так легко и свободно играли в любовь с объективом камеры, ныне смотрели на мир сквозь огромные стекла очков, которые, казалось, во много раз усиливали выражение озабоченности. Это было лицо, свободное от следов какого-либо тщеславия и самолюбования, как и от следов косметики, которой она больше не пользовалась. Единственное, что Одри позволяла себе посреди иссушающей эфиопской жары, – это немного увлажняющего крема.

Она провела пальцем перед глазами ребенка, рядом с которым сидела, чтобы убедиться, что он не слепой. Зрачки мальчика следили за движением пальца, но его лицо не выражало ни оживления, ни любопытства.

«Это меня буквально потрясло». Позднее Одри сравнивала это ощущение со страхом перед сценой. Только на сей раз напряжение рождалось не боязнью забыть текст, а невозможностью подыскать слова, которые могли бы прервать эту жуткую тишину. «Я подумала обо всех тех годах, которые провела в Швейцарии и Италии, ухаживая за своими собственными детьми. И вот теперь я уехала из дому, и здесь передо мною сидят эти дети… и я так мало могу для них сделать».

Одри потянула руку к ребенку. И этот жест дал выход ее эмоциям. «Я зарыдала». И тогда ребенок положил свою руку на руку Одри.

Она все еще не могла прийти в себя от пережитого потрясения даже тогда, когда их группа вновь села в машины и поехала дальше. Один из офицеров организации ЮНИСЕФ вспоминал, что тогда он подумал: если она так глубоко переживает из-за одного ребенка, как же тяжело ей будет потом – ведь предстояло встретиться с тысячами детей в разных точках планеты, в местах, изможденных засухами и гражданскими войнами и вселяющих такой ужас, что даже местные чиновники не решаются наведываться туда. Как у посланца доброй воли у Одри была только одна защита от всего, что ожидало ее в этих краях, – ее слава: слава, которую она использовала для помощи детям всего мира. И это первое путешествие показало ей чудовищную тяжесть той ноши, которую она взвалила на свои плечи. «По правде говоря, – признавалась она по возвращении, – я начала сомневаться, достаточно ли я сильна, чтобы справиться с ней».