Читать «Час эльфов» онлайн - страница 18
Жан-Луи Фетжен
Человек, одетый в кроваво-красные доспехи с изображением собственного герба – красная борзая на желтом поле, был таким же высоким и массивным, как и башня, в которой они находились. Его светлые волосы были заплетены в косички, а густая борода плохо скрывала широкий шрам – напоминание об эльфийской стреле, когда-то раздробившей ему челюсть. Лицо было ужасным, но это было лицо друга.
– Счастлив видеть тебя, Ульфин, – пробормотал король, положив руку ему на плечо. – Герцогиня Хеллед прибыла?
– Не знаю, государь. Я оставался здесь всю ночь, как ты меня просил…
– Да, конечно… Сходи к дворцовому управителю, и если она еще не появилась, пошли всадников на восток, ей навстречу. Скажи ему, что мы ждем ее на Совете.
– Думаешь, с ней приключилась какая-то беда?
Утер улыбнулся другу. Как всегда, Ульфин был готов забить тревогу, тем более что герцогиня Хеллед де Соргалль была ему дорога, так же как память о герцоге Белинанте.
– Может быть, ее застала непогода? – сказал он, стараясь говорить уверенным тоном. Но мне бы хотелось убедиться, что ей не нужна наша помощь. Королева рассчитывает сегодня днем на ее присутствие…
Глаза Утера привыкли к потемкам в комнате, так плохо освещенной сквозь узкую бойницу, что в ней приходилось зажигать свечи даже днем. Он бросил взгляд в глубину алькова, и улыбка застыла на его губах, несмотря на все усилия казаться беззаботным и веселым. В складках длинного платья кормилицы сосредоточенно сосала грудь двухлетняя девочка, а Артур мирно посапывал, привалившись к другой груди. Крошка повернула к нему глаза, и как только увидела его, спрятала личико под рукой кормилицы. Это была дочь Игрейны, и та любила ее. По этой простой причине ему тоже хотелось ее любить, но она была ребенком Горлуа, рожденным от принудительной связи, в результате жестокого изнасилования в череде других, само воспоминание о которых было невыносимым для него…
Кормилица сидела с обнаженной грудью перед двумя мужчинами, из толстого соска, от которого только что оторвалась девочка, медленно сочилось молоко; женщина хотела прикрыться, однако, держа на руках двух младенцев, не смогла этого сделать.
– Дай мне Артура, – сказал Утер.
Она протянула ему спящего ребенка, и он краем глаза заметил на груди каплю крови, которая окрасила молоко в розовый цвет.
– У тебя кровь?
– Это пустяки, – пробормотала кормилица, застегивая корсаж.
Она встала на колени перед королем, потом выпрямилась, все еще прижимая к себе дочь Игрейны.
– Это она кусается иногда. Но ничего страшного.
С губ Утера едва не сорвалось: «У нее вкус к крови. Это от отца…»
Около года минуло со дня смерти Горлуа, но память о герцоге-сенешале была такой же живой в душе Утера, как и испытываемая к нему ненависть.
И ему казалось, что пока ребенок жив, эта ненависть никогда не умрет, а будет терзать его душу, словно раскаленное железо.
– Она сейчас заснет, – промолвила кормилица. – Правда, Моргауза?