Читать «Ирландский прищур» онлайн - страница 41

Однажды днем она без предупреждения появилась на кухне, застав меня врасплох, словно один из пресловутых колокольчиков или сам мистер Джейке, вечно подкрадывавшийся ко мне с какой-нибудь зловещей целью, – его я никогда не могла заранее узреть в темноте, и у меня от одной мысли о его вторжении резко падало зрение. Она вошла нежданно-негаданно, обратилась ко мне на «вы» и приказала мне взять стул и следовать за ней. Только это и помогло мне снова преодолеть страх и неприязнь к ней: я гадала, что ей от меня в очередной раз надо и почему она – человек с таким сложным и переменчивым характером, а я – такая постоянная и в определенном смысле трогательно неизменная, старательная и отзывчивая, как я это неоднократно слышала от нашей миссис Дженнингс, возможно, и себе на беду, я думаю. Тем не менее именно такова я и была, за исключением случаев, вроде настоящего, когда я почти потеряла самообладание. К тому времени, когда я смогла вынести стул наружу, она уже прошла через полуразваливающуюся беседку в скверик, защищенный неухоженной живой изгородью, и, к моему облегчению, улыбаясь, ждала меня там. Затем, взяв у меня стул и передав мне серебряную расческу и тонкие серебряные ножницы, длинные и острые, как кухонные ножи Мэри Грант, она попросила меня подстричь ей волосы, от чего я сначала отказалась по вполне понятным причинам, хотя в душе мне было приятно, что она доверила мне такое интимное действо. Затем что, вы думаете, она сделала? Сняла с себя кофточку и уселась на стул, и хотя при ее виде я постаралась не терять голову, все же не сразу поняла связь между частичной наготой и стрижкой волос, а она не потрудилась ее объяснить. Но, конечно, переломила ситуацию, уговорив меня такими ласковыми словами, которые я никогда не ожидала услышать от похитительницы Тедди – а ведь именно таковой она и являлась, – при этом со своим обычным безразличием обнажив грудь.

Она сидела здесь, на солнце, так, как обычно сидела на лошади – прямо держа стройную спину, уверенная в себе, отбросив привычную жесткость, как бросают наземь рубашку, скрывая силу ума под девичьими манерами, которые вдруг оказались такими же, как и у меня, невзирая на разницу в возрасте. А я стояла, держа в руках непривычную расческу и ножницы, и со всей ясностью осознавая, что я даже не знаю, как их держать, и тщетно старалась не смотреть на ослепительную наготу ее торса. Я, конечно, видела голых девчонок, таких, как я, в «Святой Марте», но как давно, я даже не могла сказать, и все же какое могло быть сравнение между девчонками, гоняющимися друг за другом в бане, и молодой хозяйкой Большого Поместья, неподвижно сидевшей как есть вот здесь, рядом со мной: солнечные лучи едва касаются ее кожи, белых и слегка округлых плеч, груди, напоминая о нашей небольшой, но решающей разнице в возрасте, которую я не могла не принимать во внимание. Ее светлые волосы, скручиваясь, ниспадали ей на плечи, оставляя грудь открытой. Я вдыхала запах ее нечесаных волос, немытой лоснящейся кожи с пульсирующими голубыми прожилками и даже свежести ее по-девичьи нежных грудей, от которых не могла, как ни старалась, отвести взгляда – что молодая хозяйка Большого Поместья, конечно, заметила. Мои щеки были теплыми, теплой была и верхняя половина тела молодой хозяйки, согретая робким прикосновением нежных лучей солнца. Прячущиеся в буйно разросшейся живой изгороди крошечные птички прекратили чирикать и щебетать при виде нас или, скорее, при виде молодой хозяйки, которая, должно быть, знала, что похожа на мраморный бюст в саду, если не считать длинных растрепанных прядей волос. Именно в этот момент, быстро взглянув на ее лицо, я утвердилась в своем прежнем подозрении, что даже молодая хозяйка Большого Поместья покусывает губы, от чего они выглядели потрескавшимися и неестественно пухлыми и яркими. Разве это возможно, чтобы я, в свои тринадцать лет, была почти готова наклониться и еше ближе присмотреться к ее ротику и грудям – но в этот самый миг она напомнила мне о нашей цели, и, словно от звука ее голоса, вдруг вновь неуверенно защебетали птички. Именно это я уже и стала делать, когда она сказала, чтобы я положила расческу в карман фартука, а ножницами подровняла ей волосы так, чтобы они, свисая, не касались плеч, при этом поднимая другой рукой каждую прядь. Я подчинилась, куда ж теперь деться? И, конечно, тут же стала жертвой раздирающих меня чувств, когда впервые ощутила ее мягкие волосы пальцами, но, пересилив себя, взяла ножницы и увидела, как прядка ее немытых волос упала на землю.