Читать «Молотобойцы» онлайн - страница 10

– Принесла меня нелегкая в ваше сельцо. В других местах крестьяне не прекословят и помещики покладистее – без всяких хлопот уступают крестьян.

– Надо ратных людей вызвать, – решил наконец Меренков. – Упустишь огонь – не потушишь! Надо бунт сразу в корне раздавить. Садись, отче, пиши грамоту воеводе в Серпухов. – Меренков достал из-за киота с иконами медную чернильницу, большое гусиное перо и бумажный свиток.

Феопомпий расправил на столе свиток, попробовал конец пера на ногте, обмакнул его в чернильницу, вытащил мертвую муху, стряхнул ее, вытер перо о длинные волосы, еще раз обмакнул и приготовился.

– Чего писать будем?

– Вот это все и напиши, что знаешь, про заваруху и проси выслать срочно рейтаров.

Феопомпий поерзал, покряхтел, подумал и наконец написал, старательно выводя титла и завитки.

«В град Серпухов.

Великому господину нашему и воеводе Ивану Афанасьевичу Очкасову.

Твои, государь, холопишки сельца Веселые Пеньки, из поместья алексинцев Ивана, Яна да Гаврилы Семеновых детей Челюсткиных, приказчичка Андроска Филиппов сын Меренков да приказчичка Петька Исаин сын Кисленской челом бьют.

Ведомо тебе будет, господине, что пеньковские крестьяне своим воровским умыслом по научению татей и разбойных людей, а не по нашему, сирот твоих, ведому, забунтовали, заложили на дорогах засеки, господские овины с хлебом разграбили, поставили заставы с ослопьем, сиречь дубинами, и прочими человекоубийственными доспехами, никого не пропущают.

И потому сидим мы, сироты твои, в усадьбе сельца Веселые Пеньки, как в татарском полону, ни ходу, ни выходу нам нет, и что будет с нами – не знаем.

А всему плутовству заводчики старые бунтовщики: плотник Харька, Ипатов сын, прозвище Братчин, да кузнец Касьянка, Акиндинов сын, прозвище Ковач, и другие ведомые плуты и воры.

А ты бы, господине воевода, нас, холопишек твоих, пожаловал – прислал какую ни на есть ратную силу злодеев изловить, на них оборон дать, чтобы иным, на то смотря, впредь так делать было неповадно.

А как приказчички Андроска Филиппов сын Меренков и Петька Исаев сын Кисленской грамоте не учены, так писал эту отписку и руку к ней приложил святодуховской церкви дьяк и твой богомолец Феопомпий.

В лето от сотворения мира 7207, сентября в день тридцатый».

Закончив письмо, Феопомпий прочел его дважды. Меренков и Петр Исаич его одобрили. Тогда дьячок свернул бумагу в трубку, залепил черным воском, прорезал трубку острием ножа, продел в отверстие полоску бумаги, сложил концы и тоже залепил их воском.

– А и мастак же ты писать грамоты, – сказал Меренков. – Чего из Серпухова привезти тебе?

– Если уважение к лицам ангельского чина имеешь, – ответил дьячок, – привези кожи на подошвы, а то хожу, аки апостолы, – босой, а сапоги на мне – только обман для зрака.

– Ладно, дам тебе подошвы.

Вскоре из усадьбы выехал всадник. Меренков стоял у ворот и следил, как верховой спустился с холма, переехал плотину и скрылся в кустах.

7. ПОСТОЙ-КА, ЗЕМЛЯК!

Посланцу Меренкова не удалось отъехать далеко – в роще он наткнулся на нескольких пеньковских мужиков. Они стояли на дороге с дубинами. У одного в руках была огневая пищаль, на поясе висели натруска и несколько зарядцев с кровельцами, как у настоящего стрельца.