Читать «Украденный Христос» онлайн - страница 70

Раньше Феликс ходил в церковь по воскресеньям, а теперь – по два раза на дню, говоря только: «Привет, я на мессу » , прежде чем хлопнуть дверью. Однажды она проследила за ним и увидела его в обществе нескольких женщин – ни дать ни взять, кутила у стойки бара. Именно тогда она в первый раз позвонила Аделине и… ничего не добилась.

Вот и сейчас ее дорогой братец флиртовал добрых двадцать минут с Сильвией Кеннеди, жившей неподалеку от Далтонской школы,– флиртовал у самого тетиного гроба!

Однако худшие минуты Франческа пережила в аэропорту, когда дядя Симон Фубини и его дочь, кузина Летиция, прибыли из Турина на похороны. Ну почему там не было Феликса!.. Дядя оказался копией отца: высокий, худощавый, широкоплечий, с выразительными руками и участливыми, глубоко посаженными глазами на круглом лице. Заключив ее в объятия, он зарыдал. Кузина Летиция, немного знающая английский, переводила их возгласы радости, а после добавила слез и объятий от себя. Кузина могла сойти за ее сестру – те же рыжие волосы, тот же фамильный нос.

В отель ехали молча. Как ни хорош он был, это все же не дом, где живут американские племянница и племянник. Франческа заметила, как по дядиному лицу пробежала тень, словно вместившая горечь неведомых ей испытаний, заставив устыдиться черствости своего брата. Они встретились только сейчас. На ступенях церкви Феликс узнал Симона Фубини без слов – может, благодаря сходству с отцом, а может, из-за ермолки на голове. Он подошел к ним и виновато произнес:

– Я Феликс. Примите мои соболезнования. Мы очень любили вашу сестру.

А теперь она лежала здесь, в гробу, перед ними. Ей уже не суждено узнать, как гадко поступил Феликс с родней. В ее руках – любимые отцовские четки. Энея всю жизнь прожила католичкой и попросила, чтобы ее похоронили по католическому обряду. Это у Росси в крови – от своего не отступят.

Франческа тоже решила быть твердой и хотя бы отчасти поддержать дядю Симона в его горе. Феликс не знал о замысле сестры. И хорошо. Добрая встряска пойдет ему только на пользу. Франческа договорилась со священником, который несколько раз организовывал иудео-христианские мероприятия, пытаясь как-то компенсировать две тысячи лет взаимных упреков. Пастор внял ее просьбе. Она также попросила его поговорить с братом, но он сказал, что Феликсу лучше подойти самому.

Когда служба начала близиться к концу и пастор объявил: «Теперь здесь состоится особая церемония для наших гостей, прибывших издалека», дядя Симон похлопал ее по руке и вышел вперед. Он обернул вокруг шеи молитвенный лоскут, называемый таллитом, и встал у гроба сестры. Приглашенный раввин, поклонившись, приблизился к Симону и надорвал у него на груди рубашку в знак траура.

Франческа посмотрела на Феликса, который в свою очередь уставился на нее полупристыженно, полууязвленно. Так ему и надо.

Позади выстроились мужчины в ермолках и таллитах – обряд полагалось проводить в присутствии миньяна, десяти взрослых богобоязненных иудеев. Франческа нашла их в синагоге на Парк-авеню и рассказала историю своей тети. Ее совершенно растрогала их готовность помочь, несмотря на то что церемония должна была пройти в католической церкви. По счастью, американские церкви и синагоги время от времени проводили смешанные свадьбы. В Нью-Йорке это случалось почти постоянно.