Читать «Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра» онлайн

Стефан Грабинский

Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра

Из книги «На Взгорье роз»

ИСКОСА

Не помню, когда и откуда приблудился ко мне.

Звали его Бжехва, Юзеф Бжехва. Вот имечко! Дерет горло, наждаком скребет по нервам. Бжехва косил. Особенно скверно косил правым глазом — пронзительный леденящий зрачок из-под рыжих ресниц. Небольшая, уродливая, кирпично-румяная физиономия вечно кривилась ядовитой, иронической ухмылкой, как бы мстя столь отвратительным способом за свое плюгавое безобразие. Ржавые усики, нагло торчащие вверх, постоянно шевелились, словно щупальца ядовитого насекомого — острые, колючие, злые.

Гаденький тип.

Ловкий, верткий, будто мяч, среднего роста, ступал легко, пружинисто, неслышно, вкрадывался внезапно, по-кошачьи.

Я не выносил его с первого взгляда. Весь его гнусный облик язвил душу — угадывался пакостный характер.

Трудно найти столь несхожих — я и он — людей во всем: в манерах, склонностях, в отношении к миру. Во всем живая мне антитеза, он вызывал непреодолимое отвращение, и ни за что на свете мне не удалось бы с ним примириться. Возможно, именно оттого, угадывая принципиально-экзистенциональное мое неприятие, он впился в меня с каким-то неистовым исступлением.

Казалось, его снедает жгучее наслаждение, когда он иронически наблюдал мои безнадежные попытки вырваться из его прочных пут. Мне нигде не удавалось от него отделаться: в кафе, на прогулках, в клубе он умело втирался к близким знакомым; женщины, особенно те, с кем у меня завязывалась живая приязнь, благоволили к нему; он безошибочно угадывал малейшее мое желание, предварял малейшее настроение.

Порой, затравленный, я — хоть на день избавиться от ненавистной физиономии! — тайно покидал город — в пролетке или в автомобиле, или, не сказав никому, уезжал куда глаза глядят. Отчаянию моему не было предела: где бы я ни скрылся, передо мной, словно из-под земли, вырастал Бжехва и с глумливо-сладенькой усмешечкой радовался столь неожиданной и приятной встрече.

Мало-помалу подкрался суеверный страх — признаюсь, я страшился, не демон ли Бжехва, не мой ли злой дух. Кошачьи повадки, непристойно и многозначительно подмаргивающий правый глаз, особенно же леденящие, неведомой угрозой косящие зрачки сковывали душу неизъяснимым ужасом и вместе с тем вызывали яростное негодование.

Он всегда ловко умел привести в бешенство, затронуть самую уязвимую струну. Разгадав мои склонности, выпытав мнения и взгляды, пользовался любой возможностью с издевательской иронией переиначивать все навыворот, а наглое самодовольство, точно некая последняя инстанция, заранее исключало всякое публичное несогласие с ним.

Самый ожесточенный спор всегда вызывала проблема индивидуальности, адептом индивидуализма я всегда был жарким и самозабвенным. Пожалуй, весь наш антагонизм сосредоточился на этой оси.

Я страстно поклонялся всему самобытному, оригинальному, неповторимо прекрасному; Бжехва не терпел любое проявление индивидуальности, субъективное низводил до химеры самонадеянных глупцов; отрицал творческий импульс, изобретательность и все сводил к влиянию среды, расы, так называемого духа времени и тому подобному.