Читать «Камень, ножницы, бумага» онлайн - страница 74

– Ты хотел получить фракторы, – кричу я сквозь рев огня и вой пожарных сирен. – Так держи их!

И нажимаю на клавишу dump disk.

– Ввести код? – спрашивает демонический ящик. Мои пальцы, онемевшие от Кетер-шока, ошибаются.

Страшная боль в шее; пальцы робота шарят, пытаясь оторваться от моего тела.

– Что я повторю…

Еще одна рука ощупывает сломанными пальцами основание моего черепа, трогает, щупает, пробует…

– Что я повторю три…

Хитиновый палец ввинчивается, ввинчивается в пластиковое гнездо микрочипа у меня на голове. Боль просто ошеломляет, но это ерунда по сравнению с тем, что будет, если господин Такеда сможет пропустить многовольтный разряд сквозь мой мозг.

– Что я повторю трижды… Я горю, я умираю.

– является…

Он выцарапывает внутренность моего черепа, высасывает душу, заглатывает меня.

– …истинной.

– Полная загрузка фракторной системы, – сообщает демонический ящик. В тот же момент господин Такеда ослабляет хватку, и моя душа освобождается. Боль утихает. Я, покачиваясь, отхожу в сторону. При свете сотни горящих Будд вижу робота Такеду, его ноги сложились пирамидой, руки повисли жесткими плетями, а Сефирот, диск Маркуса, изливает на него весь страх и всю радость, всю боль и все уничтожение, и все сумасшедшее, и все излечение, и всю святость, и всю память, и все забвение, и все высоты, и все провалы, и тишину, и проклятия, и смерть всего мира.

– Гори в аду, ублюдок!

Колонны вспыхивают, пламя лижет балки и перекрытия. Стены, облицованные содзи, уже исчезли. У меня совсем нет времени, крыша сейчас рухнет, но в этой огненной церемонии надо еще сжечь две вещи. Дым и жар заставляют меня опуститься на пол и ползти, давясь и обжигая кожу, к упавшему образу Кокуцо.

Как-то раз Лука записала на видеокамеру молодого уличного проповедника, который использовал большую турецкую свечу как аллегорию ада.

– Тысячу экю тому, кто продержит палец в ее пламени в течение минуты, – провоцировал он обывателей, отправившихся в воскресенье за покупками. – Одна минута… Нет желающих? Как же вы выдержите целую вечность в аду?

Однако некоторые вещи необходимо вытерпеть. Есть ад, который надо объять. Я прижимаю руку к раскаленному дереву. Боль сметает все мысли, все, кроме потребности прекратить ее, прекратить, прекратить! Но я не могу. Не могу. Наму Дайцы хеньо конго-наму Дайцы хеньо конго-наму Дайцы хеньо конго-наму Дайцы хеньо конго. Держи их. Я смотрю, как мои руки чернеют, держи их и плюй на все, держи их, и дымись, и гори, чтобы обнажились обуглившиеся хрящи. Держи их. И я держу, пока не сгорают все следы, все очертания того, что было на них выгравировано. И только тогда, преображенный болью, выбегаю из Зала Дайцы, а за спиной у меня, в водопаде пламени, рушится крыша на сверкающего в огне и плавящегося Такеду. Выбегаю между воротами тории под стеклянную крышу земли обетованной, которая трещит от внезапного приступа жара и разлетается на десятки мозаичных шестиугольников, и все они падают, валятся, летят вниз, дождем осыпая мою голову.