Читать «Волна мозга» онлайн - страница 19

– Они могут сделать это в любую минуту. – Коринф, заложив руки за спину, подошел к окну. Город был полон огней. – Феликс, неужели ты не понимаешь, что этот новый фактор в корне изменит всю нашу жизнь, если, конечно, мы выживем… Определенный тип людей строил это общество для себя. Теперь человек стал другим, понимаешь?

– Очень в этом сомневаюсь. – Мандельбаум чиркнул спичкой о подошву своего башмака, и та, громко зашипев, вспыхнула ярким пламенем. – Мы все те же скоты, что и прежде.

– Каким был твой Ай-Кью до сдвига?

– Понятия не имею.

– Неужели тебя никогда не тестировали?

– Ну почему же. Куда бы я ни поступал на работу, наниматели всегда интересовались моим интеллектом. Меня же результат тестирования никогда особенно не волновал. Сам посуди – что в нем особенного?

– Это еще как сказать. Тест выявляет умение оперировать данными, абстрагироваться от избыточной…

– При этом предполагается, что ты белый, принадлежащий к евро-американской культурной традиции. Тест создавался для представителей именно этой культуры. Бушмену из Калахари казалось бы странным то обстоятельство, что здесь не выявляется способность тестируемого отыскивать воду. Для него это куда важнее умения манипулировать числами. Я не хочу преуменьшать роли визуализации и логических способностей в формировании личности как целого, но у меня нет и твоей трогательной веры в то, что все определяется ими, а не чем-то иным. Человек Не столь тривиален. Какой-нибудь механик может оказаться куда более жизнеспособным типом, чем, скажем, твои математики.

– Смотря о каких условиях будет идти речь.

– Это положение справедливо для любых условий. Способность к адаптации, выносливость, быстрота реакции – этим определяется все.

– Я думаю, большую роль играет доброта… – робко промолвила Шейла.

– Это уже роскошь, увы… Хотя именно подобная роскошь и делает нас людьми, – сказал Мандельбаум. – Доброта по отношению к кому? Порой человек должен отбрасывать сдержанность и давать волю инстинктам. Иногда войны становятся необходимостью.

– Будь люди чуточку разумнее, их бы не существовало… – возразил Коринф. – Если бы Гитлера остановили уже на Рейне, разве началась бы вторая мировая война? С ним бы справилась одна дивизия. Политики же были настолько глупы, что…

– Они здесь ни при чем. Существовали причины, по которым посылать туда дивизию было… м-м-м… не слишком-то удобно. Девяносто девять процентов человечества вне зависимости от умственных способностей предпочитает удобное разумному, при этом о последствиях своих поступков люди, как правило, предпочитают не думать. Так уж мы устроены. Если мы вспомним о том, сколько ненависти и предрассудков заключено в этом мире, о том, что люди, как правило, относятся к ним либо с безразличием, либо даже пытаются извлечь из них какую-то выгоду, мы поразимся не существованию войн, но их редкости. – Голос его исполнился горечи. – Может быть, так называемые практичные люди, то есть те, кто способен к адаптации, правы? Может быть, самое моральное для меня – думать прежде всего о себе, о жене и о маленьком кривоногом Хасане? Один из моих сыновей так и поступил. Сейчас он живет в Чикаго. Он изменил фамилию и форму своего носа. И не то чтобы он стеснялся своих родителей, нет… Просто он избавил свою семью от массы оскорблений и неприятностей. И я, право слово, не знаю – восхищаться ли его изворотливостью или же обвинять его в бесхребетности.