Читать «Портрет планеты» онлайн - страница 5

Опять машет рукой и начинает бриться. Повторно звучат начальные такты симфонии.

Каин. Он опять не сдал экзамен.

Ева. Недобрал три балла, совсем немного.

Каин. Во второй раз.

Ева. У него запоздалое развитие.

Каин. Это не мешает ему приставать к прислуге.

Ева. Ты тоже спишь со служанкой.

Звучат четыре начальных такта Пятой симфонии.

Каин. И при всем при этом он годен к воинской службе.

Ева. Ты просто завидуешь.

Каин. Я был хороший солдат.

Ева. Поэтому у тебя и протез.

Каин. Не приставай ко мне с этим протезом.

Ева. А ты не приставай ко мне с моим сыном.

Каин. Я горжусь своим протезом.

Ева. А я горжусь своим сыном.

Звучат начальные такты симфонии. Каин. Я что – должен весь вечер слушать эту симфонию?

Ева. Он любит классическую музыку, тебе этого не понять с твоим протезом. Для тебя эротика – насилие.

Каин. Не приставай ко мне со своей прислугой.

Ева. Я говорю не о прислуге, я говорю о нас с тобой.

Начальные такты симфонии.

Каин, Я – мужчина, а твой сын – г…но.

Ева. Почему тогда ты посылаешь его воевать в джунгли, если так думаешь о нем?

Каин. Война сделает из него мужчину.

Ева. Вздор.

Опять звучат начальные такты симфонии.

Ева. Зачем вообще эта война?

Каин. Правительство знает зачем.

Ева. Сбросили бы атомную бомбу на этих дикарей и были бы спокойны.

Каин. Если бы мы сбросили, то и те сбросили бы тоже.

Ева. У дикарей нет атомной бомбы.

Каин. Друзей нашла!

Ева. Ты просто дрянь.

Каин (чистит бритву). У тебя что – дел нет?

Ева. Я ухаживаю за ранеными.

Каин. Да?

Ева. А у тебя?

Каин. Заседание в совете помощи ветеранам.

Ева. А-а.

Каин (подходит к Еве). Мне нужно идти.

Ева. Иди.

Ева подставляет щеку Каину, тот чмокает ее. Звучат начальные такты Пятой.

Каин. Он опять за свое.

Ева. Я думаю, тебе пора»

Каин (накидывает пиджак на плечи). Как можно быть таким идиотом?

Каин уходит. Появляются Цилла и Наема, садятся на

скамью. На плечах у них – платки. Цилла вяжет, Наема рассматривает фотоальбом. Ева ставит сумку на землю, прежде достав из нее кусок сахара, сосет его. Энергично входит Ада с трехногим стулом, садится.

Наема. Мне восемьдесят семь лет.

Ева. А мне – восемьдесят восемь.

Цилла. Мне – восемьдесят девять.

Ада. А мне уже девяносто.

Наема. Меня зовут Наема. Мой отец работал на фабрике. Он постоянно болел. Мы все часто болели. Жили в бараке, заросшем мхом. Пятьдесят семь лет назад я вышла замуж за рабочего железной дороги. Позднее он дослужился до начальника станции. Умер двадцать лет назад. У меня было одиннадцать детей семь мальчиков и четыре девочки. Осталось четыре мальчика и все девочки. Старшенького переехал скорый поезд Берн – Люцерн. Он играл на рельсах, ему было всего четыре года. Второй умер в сорок лет от рака, третий в том же году упал с крыши – был кровельщик. Я думаю, у меня больше двадцати внуков, еще больше правнуков. Но почему-то меня никто не навещает. Иногда я получала открытки от моего младшенького из Америки. Из Детройта. Он работал там на автомобильном заводе, но уже десять лет, как он не пишет. В этой богадельне я уже тринадцать лет. Каждый день я сажусь у окна и смотрю семейный альбом. При этом я не думаю о моем муже. И о детях тоже не думаю. Я вообще ни о чем не думаю.