Читать «Ночное бдение» онлайн - страница 5

– Да, черт дери, завтра мы будем драться, лейб-медик Нойман! – перебил его лейтенант. – А теперь продолжайте, вы очень забавны, разрази меня гром.

– Но этому, как всему на свете, можно найти причины, и, перечисляя их, я невольно начну его оправдывать!… Я из немцев, немцем был и наш король, ибо он из Пфальцской династии, а она никогда не была шведской. Одна его бабка – Гедвига Элеонора Гольштейн-Готторпская, другая – София Амалия Брауншвейг-Люнебургская, а мать его, Ульрика-Элеонора, была дочерью упомянутой Софии и ольденбуржца Фредрика Третьего.

– Тысяча чертей и одна ведьма! Как – Карл Двенадцатый был немец?

– Это уж точно, так же точно, как то, что сам основатель рода Иоганн Казимир был женат на дочери Карла Девятого, Марии Пфальцской. Конечно, лейтенант Карлберг, недаром говорят, что за семенами надо идти к соседу, но Ольденбурги и Пфальцы сами были не лучшей породы. К тому же случается, когда семена берешь издалека, урожай забивает сорняк, ибо не лучшие снаряжаются в самый дальний путь. Густав Первый начал с Катарины Саксен-Лауэнбургской и был награжден придурковатым Эриком, когда же он подарил своим вниманием свой род и взял жену из Лейонхувудов, то на свет явились десять проворных молодцов и девиц, и никто не сетовал на гражданские войны и кумовство. Но отдадим справедливость нашему герою: было в его повадках и немало шведского. Небось лейтенант не знает, что отличает шведа. Так слушайте. Когда племена еще только кочевали по свету в поисках лучших земель и началась драка из-за долин и морских берегов – короче, из-за наиболее благодатных краев, – самые слабые были оттеснены на север, а все лакомые кусочки достались наиболее одаренным. Одним словом, чем дальше на север, тем паршивей народ. Подобно тому, как наш земной шар ведает лишь один источник тепла – солнце, так у европейцев было одно средоточие просвещения: Эллада, затем Рим, затем Париж. А поскольку тепло распространяется обратно пропорционально квадрату расстояния, то оно – будь то тепло материальное или духовное – в последнюю очередь и в меньшем количестве достигает полярных областей, потому-то в северных странах дух коченел и отставал в развитии. И поэтому на севере долго сохранялось племя варваров. Когда же на юге возникли цветущие государства, норманны и викинги вырвались из своих берлог и грабили, подобно дикарям. Их именовали то готами, то лангобардами, то свеями , то солдатами Тридцатилетней войны,

а теперь, в последнее время, молодцами Карла Двенадцатого. Вот почему Карл Двенадцатый самый шведский из всех королей. Склонность всякого одинокого, отверженного и униженного человека переоценивать самого себя сочеталась в нем с потребностью играть роль, что присуще любой несамостоятельной личности. Ведомо ли лейтенанту, какую роль сам себе избрал Карл Двенадцатый? Нет? Вот, взгляните на книгу, которую я сейчас обнаружил в его заднем кармане. Курций , «De rebus gestis Alexandri Magni» – сиречь «История подвигов Александра Великого». Посредственный историк написал об Александре так, как, вероятно, много веков будут писать о Карле Двенадцатом. Между тем именно в этом образе наш герой мечтал явиться Европе. В образе, устаревшем на четырнадцать столетий. Вот вам несколько параллелей, пусть не все они одинаково убедительны… Когда родился Александр, сгорел Эфесский храм. Когда Карл Двенадцатый стал совершеннолетним, горел Стокгольмский дворец. Подобно Карлу Двенадцатому, Александр рано обнаружил гордость и честолюбие, он не хотел участвовать в Олимпийских играх, ибо среди соперников не было королей; расточал свое состояние, щедро тратился на друзей; разрубил гордиев узел, когда не смог его распутать; завоевал много стран, коими был не в силах править; и вечное бельмо на глазу – персы, как у второго, впоследствии, – русские. Впрочем, Дария можно назвать не только Петром, но и Августом. Зато конь Брандклиппар звался по-гречески Буцефалом, а турки могли быть персами, коих Александр, когда была нужда, не гнушался брать в союзники; назовем Бесса Мазепой, а Вавилон либо Дрезденом, либо Москвой; реку Гипастис – Полтавой; и оба героя погибли в тридцать с небольшим – одному было тридцать три, другому – тридцать пять. И так далее и тому подобное.