Читать «Детдом для престарелых убийц» онлайн - страница 43

…И вот мы как бы бежим навстречу друг другу, все быстрее и быстрее, я ускоряю темп до предела, и уже можно раскрыть объятия, так мы близко друг от друга, мы уже на расстоянии вытянутой руки, на расстоянии дыхания, на расстоянии волоса с ее лобка, но тут нас словно взрывом (взрывом секс-бомбы?) отбрасывает в разные стороны, и я вновь прихожу к финишу один.

Именно в эту ночь, в этот час, в эту секунду, когда я уже второй раз бурно кончал в жадный Шарлоттин рот, художник Макс Пигмалион, вечно небритый и неумытый безумный Макс, бедняга Макс, с воспаленными красными глазами, в мятой застиранной пижаме, рисовал ее портреты своим калом в туалете и на стене своей больничной палаты. За что поутру был жестоко бит медбратьями.

Но рисовать все равно продолжает. Велика сила любви.

Да, пусть она сука, пусть она блядь, но что она, Шарлотта, могла поделать, если ее женская, глубинная, сексуальная жизнь в этом чужом для нее мире была лишена всякого смысла?

Хотя, конечно же, известно, что любая женщина может из ничего сделать три вещи: прическу, салат и скандал. Умная женщина из ничего может сделать себе еще и мужа.

Но кто сказал, что Шарлотта настоящая? Она ведь сказка, миф, просто вымысел. Она из легенды, из своего гребаного XIV века.

Перед сном я часто рассказываю ей сказки. Они немного странные, но ей нравятся. Она под них быстро засыпает.

– Расскажи мне какую-нибудь свою дебилку, – зевая, просит она.

– Хорошо, слушай.

ИВАН-ГОРЫНЫЧ

Я закуриваю и начинаю импровизировать.

– Сидела на дереве маленькая Сволочь. На самой ее лысой макушке, где все листья повыпадывали. Проходил мимо Иван-Горыныч, увидел Сволочь и ударил ее со всего маху током по морде!

Сволочь слетела с дерева, шлепнулась теменем оземь, перевернулась и еще раз сильно ударилась о перекладину носового платка – и тут же превратилась в прекрасную Царевну-Пушку. Иван-Горыныч вспотел от таких магарычей и предложил ей свою руку, которая оканчивалась кистью, только не как у всех, а такой, какой маляры заборы красят. Но Царевна-Пушка отказалась, сказав, что Иван-Горыныч хам и драчун. Слег Иван-Горыныч от таких магарычей.

«Дал маху», – подумал он и сглотнул слюну, забыв, что она у него ядовитая. И тут же, ровно через полгода, умер, как и был при жизни, полным бобом. А тело его после смерти в кровати так и не нашли: кровать к тому времени заросла быльем, крапивой, бобылем, лебедой и ябедой…

А вчера я шел по улице, и что ты думаешь? Та самая Сволочь опять на дереве сидит…

Смотрю, а моя кошечка, моя Шарло, наконец-то уснула. Спи, моя маленькая, спи, дрянь, спи, сволочь…

Бывает, зимой навалится откуда-то такая тоска, что чувствуешь: если не запить, то обязательно сойдешь с ума или повесишься.

Почти год Шарлотта работала в кризисном центре для мужчин. Она была диспетчером на телефоне, хрупким ангелом-спасителем, лечащим словом и делом на расстоянии.

Но, если честно, работенка у нее, доложу я вам, была еще та: каких только долбоебов ей не приходилось там выслушивать. Звонит один: