Читать «ЗОЛОТОЙ НЕМЕЦКИЙ КЛЮЧ БОЛЬШЕВИКОВ» онлайн - страница 85

[17]

По письмам Ленина к Шляпникову эти суммы исчисляются сотнями франков.

[18]

По возвращении в Россию, Шляпников, по его словам, получил ещё 1000 р. от известного обществе наго деятеля Браудо. Из этого следует, что Шляпников, в сущности, являлся простым транспортером материалов, пытавшимся неудачно сделать аферу для партии.

[19]

Переправлял он не только свою партийную литературу, направленную против войны, но и литературу группы Чернова, с которой вошел в сношения через Пьера Оража - будущего левого с.-р. Александровича (Дмитриевскаго).

[20]

Троцкий. Из воспоминаний журналиста. «Сегодня» 20 января 29 г.

[21]

Алексинский обобщил позже свои обвинения в воспоминаниях в заграничном бурцевском органе «Общем Деле»№211 и др.

[22]

Впрочем, Троцкий сильно преувеличивает форму своего реагирования на тактику Парвуса - в сущности, он вносил лишь своего «друга» и былого соратника в «список политических покойников. (Статья в «Нов. Сл.» 14 февр. 15 г.).

[23]

Речь идет о Н. Д. Соколове.

[24]

Эти разоблачения таким рикошетом отозвались для восприятия Гуревича, что он невольно даже Алексинскаго заменил Амфитеатровым.

[25]

С Козловским все же Соколов продолжал поддерживать столь тесные сношения, что в 1917 г. Козловский состоявший от большевиков в Испол. Ком. СРД, жил у него на квартире).

[26]

Впоследствии Ленин пытался не совсем удачно ослабить впечатление ссылкой на то, что Ганецкий и Козловский не были большевиками а являлись только представителями польской соц.-дем.

[27]

Имеются в виду открытые выступления против Чернова членов самой партии.

[28]

По какой то скорее уже традиционной партийной pruderie Руднев не называет имени Чернова и говорит только по поводу обвинений, «пущенных по адресу другого лица», упрекая Никитина в том, что он полностью называет это лицо и сохраняет анонимат» (публицист К.) в отношении «вполне изобличенного германского агента Колышко». Очевидно, Никитин сохранил лишь терминологию публикации 17 года, когда Колышко почти всегда фигурировал в газетных сообщениях под титулом «журналист К». Юридически в 17-м году не была доказана и вина Колышки, хотя он и был арестован.

[29]

Надо сказать, что популярный журнальчик «На Чужбине» не был органом грубого пораженчества - того типа, к которому принадлежала ленинская литература. Он говорил о необходимости кончить войну, и в первом же номере цензура вырезала из него две страницы, на которых налагались по циммиервальдской программе задачи других социалистов цензура охотно допускала только изложение задач русских социалистов.

[30]

«Комитета революционной пропаганды»

На возражение Бунакова Гиппиус в письме в «Дни«Комитета революционной пропаганды»(23 мая 38 г.) оговаривала, что слова ее приведены «не буквально, не стенографически, а в общей сводке».