Читать «ЗОЛОТОЙ НЕМЕЦКИЙ КЛЮЧ БОЛЬШЕВИКОВ» онлайн - страница 22

Не одних только большевиков обвиняли в годы войны в использовании немецких денежных источников для активной пропаганды. Немецкие агенты должны были пытаться проникнуть во все русские революционные группы, им принявшие циммервальдскую или вернее кинтальскую платформу. Революционные проповеди социалистов-революционеров пораженческого уклона, шедшая во время войны фактически рука об руку с агитацией большевиков, естественно должна была привлекать к себе внимание тех немецких интернационалистов, которые, так или иначе, работали в контакте с германским военным штабом. Если вы раскроете книгу Никитина, начальника петербургской военной контрразведки в революционные месяцы («Роковые годы»), то вы найдете в этих воспоминаниях весьма категорические, но не совершенно безответственные суждения о той связи, которая установилась в Женеве между собравшейся здесь группой с.-р. и представителями германской власти. В октябре 15г. Чернов со своими единомышленниками (Натансон, Кац Камков и др.), пользуясь германской субсидией, организуют «Комитет интеллектуальной помощи русским военнопленным в Германии и Австро-Венгрии). Этот Комитет издавал «на немецкие деньги» журнал «На чужбине», который «бесплатно рассылался на немецкие же средства по лагерям русских военнопленных». Откуда почерпнул Никитин эти сведения? По его словам, из секретного справочника английской разведки, сообщенного ему в мае в английской миссии майором Аlloy, и из рассказов «старых эмигрантов». Последние передавали Никитину, что Чернов лично «не состоял в непосредственном сношении» с немцами - «деньги приносил Камков», получавший их от австрийского консула Пельке фон Норденштая или от германского вице-консула в Женеве Гофмана. Но Чернов де «знал, чьи это деньги, знал, а что они даются и ими пользовался за свои труды, которые отвечали полученным заданиям»

В своей книге Никитин не обмолвился даже о том, что этот эпизод революционной деятельности эпохи войны вызывал уже в июле 17 г полемику в газетах, временный выход Чернова из состава правительства и общественное расследование достоверности сообщенных печатью сведений, преподанных, однако, в то время далеко не в таком сконцентрированном виде как в тексте полковника Никитина. В свое время в «Речи» вопрос лично в отношении Чернова поставлен был иначе. В чем «сущность обвинений?» - спрашивала газета 22 июля. Чернову «вменяются в вину деяния, имеющие заведомо преступного характера и влекущие за собой не уголовную, а политическую ответственность. Уже один факт его сотрудничества в журнальчике «На чужбине» делает его положение затруднительным. М. Чернов должен будет доказать, что он мог и не знать, что журнал распространяется в лагерях для военнопленных с согласия и при содействии германских властей. Он обязан был заинтересоваться вопросом, откуда берутся средства для издания этого органа. Он - литератор с именем и партийный вождь - не имел никакого права не обращать внимания на подозрительные махинации, которые творились в Швейцарии в ближайшем соседстве от него».