Читать «Журавль в клетке» онлайн - страница 120

– Извини, хотел порадовать, – и, не давая мне опомниться, продолжил: – Маша действительно чудесно поет, я слышал.

– А когда же ты… – Я осеклась, вспомнив Машин рассказ про ее «устройство на работу». – Я рада, что тебе понравилось.

Я присела на край кресла, думая при этом, что надо срочно уходить.

– Неужели ты так никогда и не пожалела, что оставила дочь без отца? – спросил Соломатько без паузы. Я посчитала про себя до десяти, потом до двадцати четными и обратно – нечетными. Встала и дала ему по морде. К сожалению, почти промазала. Вернее, ученый Соломатько ловко прикрылся. Значит, был готов к подобной реакции. После этого я постаралась как можно миролюбивее ответить:

– Ты не имеешь права так нагло формулировать вопрос. У меня не было выхода – ты появлялся и исчезал. Теперь-то я знаю, почему и куда, а тогда могла только догадываться.

– Лучше ноги мне опять завяжи, чем беседовать врукопашную. И вообще, ты не о том говоришь. Какая разница, куда я исчезал и насколько. Моя дочь росла без меня, без моей любви, без того, что только я мог ей дать, а ты не могла.

– Каникулы в Швейцарии, что ли?

– Не только, хотя и это тоже.

Я постаралась улыбнуться:

– Маша не страдала. У нее и так было и есть намного больше, чем у большинства ее сверстников.

– И намного меньше, чем у некоторых. А могло бы быть – все. Понимаешь, Егоровна? Все! И, если ей действительно так необходимо учиться петь, она бы училась у лучших педагогов мира. Хотя, пожалуй, еще не поздно… Но главное не в этом. Ей не хватало моей души, она бы со мной совсем по-другому смотрела на мир, не так…

Соломатько запнулся, не смог сразу подобрать слова. Разумеется. Торжественный слог ему и в былые времена никогда не удавался. Это тебе не анекдоты своими словами пересказывать, выдавая за импровизацию.

Я похлопала его по плечу:

– Успокойся. Ты ведь тоже не был настойчив. Надо было бы тебе – нашел бы нас, не так уж и сложно было. Вот Маша, видишь, на что пошла, чтобы познакомиться с тобой…

– Ты что, Егоровна…

Я смотрела в потрясенное лицо Соломатька и не могла понять – действительно ли он до сих пор не подумал о том, что не деньги привели Машу сюда? Хотя… В очередной раз я запретила себе оправдывать Машу высокими материями. Я не знала. Не была уверена. Слишком много вранья наверчено вокруг нас – мной, Соломатьком, всей нашей жизнью. Я когда-то хотела уберечь Машу от взрослого вранья и поэтому…

Да что, собственно, врать себе самой по прошествии стольких лет! Не только поэтому. Потому что действительно не могла больше выносить его неожиданных приходов, непредсказуемого поведения и поспешного бегства – каждый раз, каждый!.. Я не знаю, сколько раз за нашу совместную жизнь Соломатько приходил ко мне – двести, триста, пятьсот, – но он всегда убегал. Я так и не сумела понять – к кому-то или от меня. Или от себя самого. А может, от скуки и пресности прочных отношений. И так же поспешно и неожиданно он под любым удобным предлогом выставлял меня, если я слишком задерживалась у него.

Да, я тогда говорила себе, оправдывая свой разрыв с отцом маленькой, ничего еще не понимавшей Маши: «Не хочу, чтобы Маша видела, как папа убегает, чтобы она ждала его и не дожидалась». Я говорила себе правду… и я лукавила. Я думала о Маше и думала о себе. О ком больше? Не знаю.