Читать «Манчары» онлайн - страница 16
Софрон Петрович Данилов
— Мама, прощай!..
И в этот миг притихшая толпа всколыхнулась.
— Манчары, мужайся, не сдавайся! — раздался в дальнем углу площади взволнованный крик.
Сшибая с ног людей, конные казаки устремились в сторону крика. В это время с противоположной стороны донёсся решительный выкрик:
— Манчары, мы этого не забудем!
Казаки, не зная в какую сторону ехать, стали осаживать коней и закружились на месте.
А свист на помосте витал над толпой, вызывая у людей ненависть, но не страх.
«Я отомщу!»
Осеннее солнце рано скрылось за лесом. Лучи его, озарившие редкие облака на западе, постепенно тускнели и гасли. Вскоре темнота плотным, непроницаемым покрывалом окутала алас Арылах. Вокруг ни шороха, ни звука. Всё живое затаилось, замерло до утра.
Из леса, расположенного с северной стороны аласа, осторожно вышел человек. Ни одна ветка не хрустнула под его ногами. Он остановился, посмотрел вокруг и повернул к нежилой юрте, которая чёрной бесформенной глыбой вырисовывалась на фоне неба. Человек остановился перед покосившимся строением, постоял немного и открыл дверь. Он вошёл внутрь юрты и горестно приник к холодному столбу.
— Мама! Твой сын пришёл! Мама! — тихо произнёс он.
Это был Басылай Манчары. Весной прошлого года, после унизительного и страшного наказания на Малом базаре, его, полуживого, бросили в Якутский острог. Когда Манчары немного поправился, окреп, он бежал из острога.
Ещё в тюрьме он слышал, что весь их скот забрал себе Чочо. Бедная мать стала скитаться по людям. Больная и слабая, она не выдержала ударов судьбы и умерла. И всё же Манчары почему-то казалось, что родная юрта непременно встретит его весёлым полыханием огня в камельке, а мать — приветом и лаской.
Сейчас Манчары неподвижно стоял у столба. Ему казалось, что с левой нары вот-вот вскочит мать и бросится к нему на грудь. Но юрта была мертва. В пустые глазницы окон заглядывали звёзды. Ороны были изломаны. С камелька обвалилась глина. Пахло плесенью, гнилью, перепревшим навозом.
Сердце Манчары сжала тоска.
— Мама…
Кто откликнется на его голос в ночном безмолвии? Осиротевшая юрта молчала. Лишь в углу хотона с шуршанием осыпалась земля.
— О мама, мама! Неужели я тебя никогда больше не увижу!.. — простонал Манчары. — Оказывается, говорили правду. Худая весть всегда бывает правильной.
Ноги Манчары подкосились, он бессильно опустился на землю. Руки его коснулись холодного пепла.
— Прости меня, мама… Я виноват перед тобой! Я не смог дать тебе спокойной старости.
Манчары стоял на коленях перед давно погасшим очагом, держа в руках холодный пепел, и тяжело вздыхал.
Когда-то этот камелёк согревал его своим теплом, радовал ярким пламенем, убаюкивал потрескиванием поленьев. А теперь в юрте так тоскливо, так плохо. И за что? За какую провинность, за какие грехи потушили их очаг?.. Манчары поднял голову, сжал кулаки с такой силой, что хрустнули пальцы в суставах. За то, что он сказал правду! За то, что он посмел перечить Чочо!
В открытые окна врывался пронзительный ветер и ворошил волосы на голове Манчары. По телу прошла дрожь. Манчары осмотрелся и задержал свой взгляд на поломанных досках орона матери.