Читать «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2» онлайн - страница 47
Мурасаки Сикибу
Весьма надежные узы связывают нас, не правда ли? Как-нибудь мы с вами поговорим об этом более обстоятельно… – С этими словами он вышел.
В западных покоях были опущены только некоторые решетки – видно, жрица все-таки не хотела показаться негостеприимной. На небо выплыла луна, и снег, тонким слоем покрывавший сад, заискрился, придавая холодной ночи неожиданное очарование. Гэндзи вдруг с удивлением вспомнил, что престарелая жеманница и зимняя ночь издавна причисляются людьми к разряду явлений, вызывающих неприятные чувства…
На этот раз Гэндзи держался с необычной для него степенностью.
– Мне было бы достаточно услышать от вас, именно от вас, а «не из уст чужих» (188), всего несколько слов, пусть даже далеко для меня не лестных, и я бы смирился, – настойчиво просил он, но женщина оставалась непреклонной.
«Даже в те давние годы, когда оба мы были молоды и многое нам прощалось, я со всей решительностью отказала ему, несмотря на то что этот союз наверняка пришелся бы по душе покойному отцу. Теперь же, когда миновала пора расцвета, я тем более не могу допустить, чтобы он услышал мой голос», – думала она, и сердце ее не смягчалось, поэтому Гэндзи оставалось только сетовать на ее поистине удивительное жестокосердие. Вместе с тем, боясь показаться неучтивой, жрица не принуждала гостя немедленно покинуть ее покои, а церемонно беседовала с ним через прислужницу, чем уязвляла его еще больше.
Постепенно темнело, дул пронизывающий ветер. Гэндзи вдруг сделалось очень грустно, и он сказал, изящно отирая слезы:
«Кого же винить?» (189)
Дамы, как обычно преисполненные сочувствия, передали его слова госпоже.
Не в моем обычае менять раз принятые решения… – ответила она. Разумеется, Гэндзи мог дать волю негодованию и удалиться, на прощание осыпав ее упреками, но в его возрасте это было вряд ли прилично, а потому он сказал, обращаясь к Сэндзи:
– Надеюсь, вы понимаете, сколь охотно станут говорить в мире о моем поражении? Смею ли я рассчитывать?.. Конечно, слишком дерзко требовать, чтобы вы вспомнили о реке Молчанья (68), и все же…
Потом он долго еще тихонько шептался с ней, но о чем?..
– Право, можно ли себе позволять такое? – возмущались дамы. – Надо совсем не иметь сердца, чтобы так обращаться с господином министром. Разве он хоть раз повел себя бесцеремонно или дерзко? Ну не обидно ли?
Жрица и сама прекрасно знала, сколь велики достоинства Гэндзи, и втайне восхищалась им, однако больше всего на свете боялась, как бы он не догадался об этом. «Неужели я унижусь до того, что стану одной из многих, столь безудержно его превозносящих особ? – думала она. – Неужели я позволю ему проникнуть в мои мысли и увидеть, что я готова склониться перед его красотой?» Раз и навсегда запретив себе думать о нежных чувствах, она тем не менее никогда не отказывалась отвечать ему, причем письма ее были неизменно учтивы и приходили прежде, чем могли возникнуть основания для беспокойства. «Мне следует и впредь сообщаться с ним через посредников, как того требуют приличия», – решила жрица. Она предпочла бы вовсе не принимать министра, ибо давно уже намеревалась посвятить себя служению Будде, желая очиститься после долгих лет невольного отчуждения от пути Закона, но столь резкая перемена в их отношениях наверняка привлекла бы всеобщее внимание, сделав имя ее предметом пересудов. Хорошо зная, как люди склонны к злословию, она не доверяла даже прислуживающим ей дамам и, соблюдая величайшую осмотрительность во всех действиях своих, постепенно все больше сосредоточивалась на молитвах.
