Читать «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2» онлайн - страница 177
Мурасаки Сикибу
Дети не могли еще понять смысла всего сказанного, но лица их исказились, и они заплакали.
– Подобные случаи описаны и в старинных повестях, – жаловалась госпожа кормилицам. – Самый любящий отец в силу тех или иных обстоятельств может охладеть к своим детям, особенно если попадет под чужое влияние. А на Удайсё, который только называется отцом, тем более трудно положиться. Даже когда дети были рядом с ним, он почти не обращал на них внимания… Ах, да что говорить…
Тем временем день подошел к концу, небо потемнело, казалось, вот-вот пойдет снег… Удивительно унылый выдался вечер!
– Как бы не началась метель! – торопили братья, а госпожа, отирая слезы, задумчиво смотрела на сад. Девочка, всегда бывшая любимицей отца, думала: «Как же я буду жить без него? Вдруг нам не суждено больше встретиться, а я уеду, даже не попрощавшись с ним!»
Она упала ничком и не желала двигаться с места. Мать пыталась образумить ее, говоря:
– Ты разрываешь мое сердце!
Но девочка не отвечала и, затаив дыхание, прислушивалась – не едет ли отец? Но, увы, было уже совсем поздно, разве мог он вернуться в такой час? При мысли, что теперь кто-то другой будет сидеть у ее любимого столба в восточной части покоев, девочка пришла в такое отчаяние, что, достав листок темно-коричневой бумаги, написала на нем несколько слов, затем, вложив листок в трещину на столбе, приколола краешек шпилькой:
Слезы заструились по ее щекам, едва она начала писать.
– Пора! – торопила ее госпожа Северных покоев. -
Прислуживающие госпоже дамы тоже приуныли, ибо каждая имела свои причины для печали. Всхлипывая, смотрели они на сад и думали о том, что отныне им будет недоставать даже этих цветов и деревьев, которых прежде они не замечали.
Госпожа Моку прислуживала в покоях Удайсё, а потому оставалась в доме, и госпожа Тюдзё сказала:
Думали ли мы, что так расстанемся?
О да… – ответила Моку и заплакала.
Кареты вывели со двора, и госпожа долго оглядывалась на дом, не чая увидеть его снова. Печальный взор ее ловил верхушки деревьев в саду, пока и они «не скрылись из виду». И вовсе не потому, что «ты здесь живешь…» (253). Слишком тяжело было ей расставаться с домом, в котором прожила она столько лет.