Читать «Древо тем» онлайн - страница 19

На правобережье Волги Пугачев оказался в коренной крепостной России. В сущности, только здесь бунт непокорной границы превратился в крестьянскую всенародную войну, во всеобщее восстание натерпевшихся рабов. От искр занялся пожар. Пугачева ждали деревни, ждали города, ждали купцы и попы, ждали Нижний, Тула и Москва с оружием и оружейными заводами. Трон заколебался. Перепуганная Екатерина задумалась о бегстве на кораблях за границу. Сподвижники советовали Емельяну немедля идти на Москву.

Пугачев поколебался… и повернул на юг: через Саратов – Царицын – на Дон.

Подстреленный зверь ползет в нору зализывать раны. Пугачев был донским казаком, домой побежал после неудачи. Казакам он верил, крепостные были чужды ему, и он недооценил всю силу крепостного возмущения.

На Москву или на Дон? – вот он, поворотный момент, развилка истории.

Пугачев выбрал Дон, был разбит под Царицыном в третий раз, окончательно… и выдан сподвижниками на казнь.

Итак, предупреждать его надо было где-то между Казанью и Симбирском, когда еще можно было повернуть на Москву. Трудная миссия. Опасная миссия. Опаснее, чем визит ко двору Елизаветы в облике чужеземных врачей. Какой облик принять, идя в стан Пугачева? Как пробраться через пеструю толпу мужиков с вилами, каторжников с рваными ноздрями, бесшабашных казаков, белозубых башкирских конников в меховых шапках, с колчанами за голой спиной? Переодеться? Притвориться своим? Не получится. Тогда и язык был не совсем такой, не пушкинский и даже не державинский.

Конечно, лучше бы на танке приехать… но это не по правилам игры. По правилам, надо убедить Пугачева, пусть он повернет на Москву, а мы посмотрим, что выйдет из этого.

Допустим, убедили. Повернул.

Запылал пожар всеобщего крестьянского восстания. Занялись огнем дворянские усадьбы: пензенские, нижегородские, владимирские, подмосковные. Отряды солдат в мундирах и париках с косичками – жалкие островки в бушующем море. Да и сами они, рекруты из бывших крепостных, все чаще, чаще, чем до Казани, переходят на сторону восставших. Тут же идет война со своими, не с бунтующими инородцами. И к Рождеству колокольным звоном встречает первопрестольная белокаменная государя Петра.

Белокаменной была тогда еще Москва, со стенами на Бульварном кольце, с воротами у Никитских ворот и у Петровских. Василий Блаженный украшал Красную площадь, но вся она была заставлена лавчонками. Спасская башня была такая же, и Иван Великий высился над Кремлем, и царь-колокол лежал у его подножия. Все соборы были налицо, дворцов еще не выстроили. В старых покоях поселился царь Емельян-Петр, в покоях Алексея Михайловича.

А испуганная Екатерина, нагрузив корабли драгоценностями, плывет за море выпрашивать помощь. Куда именно? Едва ли в родное свое герцогство Ангальт-Цербсткое, захудалый удел, немецкое захолустье, где только прозябать на хлебах у родни. Может быть, к Фридриху в Потсдам – ведь он же сватал ее за русского наследника. А может быть, в Англию, извечную покровительницу всех свергнутых монар­хов.