Читать «Древо тем» онлайн - страница 141

Итак, мужчины обеспечивали материальную основу жизни, женщины думали об улучшении и украшении. Естественное разделение труда.

Но нет лица без изнанки. Даже и боги не могут обойти этот двуличный закон природы.

Женщины требовали, требовали достать любыми средствами, мужчины доставали. Но всех средств в их распоряжении было два: добыть и отнять. И отнимали при всяком удобном случае. Дрались, грызлись, глушили друг друга дубинками. Сначала у охотников драки были еще эпизодическими, не очень кровавыми. Ведь не было смысла проламывать череп соратнику из-за куска мяса, из-за одного обеда; к тому же и тебе могли проломить. Но в эпоху скотоводства выгодно стало «отнять». Угнал стадо и обеспечил себя на целый сезон, если не на всю жизнь. Тут игра стоила свеч, риск себя оправдывал. Но кто рискует, тот и проигрывает. Недаром Магомет разрешил иметь четырех законных жен, да еще наложниц столько, сколько прокормишь. Как ты думаешь, откуда взялась эта цифра «четыре»? Не я подсказал ее, подсказала демография аравийская. Из четырех юношей только один доживал до зрелости, до возможности жен взять. Рождение девочки считали бедствием, нередко закапывали в горячий песок новорожденных заживо. Спасением было для женщины четырехженство.

Чтобы иметь мужа, хоть одного на четверых, восточная женщина пошла и на стеснительные унижения, согласилась не появляться на улице с открытым лицом. Муж видел жену впервые на свадьбе, «покупал кота в мешке», в подлинном смысле покупал – за деньги… Если давал промашку, должен был снова копить деньги на другую жену. Женщины терпели, страдали… но и в том был смысл. Чадра избавляла их от конкурса красоты, невест сватали заочно.

Но это я зашел далеко вперед. У первобытных охотников тоже был недостаток женихов и тоже сложился конкурс красавиц. Были и «мисс Людоедки», и «мисс Дикарки», «мисс Оленья шкура», «мисс Тюленья шкура», всякие. Все старались украсить себя, если сама природа не создала красавицей, и все старались выглядеть совсем-совсем молоденькими, почти девочками.

Надо ли объяснять, почему молоденькие считаются самыми красивыми? Это я установил, я привил вам такой вкус. Вообще-то красота условна, но тут нужно было рациональное основание. Если бы красавицами считались зрелые матроны, у них была бы вереница обожателей, а молоденькие простаивали бы десятилетиями, поджидая седины и красивых морщин.

Рассказывая, Бхага попутно демонстрировал мне сценки выставки-распродажи в ателье доисторических мод на открытом воздухе. Судя по разнообразию материала и покроя, выставки эти проводились в разных землях, но всюду манекенщицы, подобранные по росту, стати и цвету во­лос, прохаживались взад и вперед по вытоптанным площадкам, приподнимая платье и виляя бедрами, так, чтобы видна была одежда в движении. На крайнем юге манекенщицы щеголяли пышными юбками из стеблей травы разного оттенка, от соломенного до ярко-зеленого и обязательно с красноватыми, как у ивы, стебельками. Другие показывали плащи и накидки из листьев, скрепленных гибкими веточками. Были также одежды из луба, плетенные как лукошки, невыносимо жесткие, но чего не вытерпишь ради красоты. Были одежды из тюленьих кишок. Но всего наряднее выглядели композиции из шкурок в желто-коричневой гамме, иной раз сложнейшая мозаика из треугольничков, квадратиков, полосочек, сшитых сушеными жилами. И наконец, последнее достижение заграничной текстильной промышленности – дерюга из некрашеной овечьей шерсти.