Читать «Портреты словами» онлайн - страница 212

Незадолго до своей трагической смерти зашел к Ивановым Александр Александрович Фадеев и попросил Всеволода Вячеславовича прочитать главы из нового романа «Мы идем в Индию». Иванов читал эпически просто. Слушая, Фадеев волновался и блаженствовал. Вынимая платок, вытирал слезы смеха и умиления. Смеялся он тенором, громко, неудержимо, по-детски…

Однажды приехали к Ивановым Анна Алексеевна и Петр Леонидович Капицы. Всеволод Вячеславович и Капица нравились друг другу – может, «чудак чудака видит издалека»? Всеволод Вячеславович читал несколько своих заветных рассказов, которые он называл «фантастическими». Особенно поразил и восхитил нас рассказ «Сизиф». Но и другие рассказы были «с волшебством».

Теперь, когда уже нет нашего дорогого друга, мы часто с Капицами вспоминаем его. Мы помним, как щедро делился он с нами своими всегда неожиданными высказываниями, мыслями и рассказами и как после этого нам казалось, что мы приняли какой-то духовный очистительный душ и с нас как бы спадал накопившийся мусор.

Бывают «бездомные бродяги», а он был оседлым, но все же бродягой в помыслах, чувствах и делах своих. Может, надо бы сказать – романтиком? Я не уверена в этом…

Все люди в той или иной мере пристрастны. Всеволод Вячеславович, восхищаясь всем, что создает природа и родит земля, включая и людей, одно любил больше, а другое меньше.

Иногда он мог казаться странным. Когда я чем-нибудь возмущалась, он как-то загадочно начинал улыбаться и говорил: «Ничего! Все будет хорошо! Все будет хорошо!» Однажды я была даже раздосадована, не находя в нем сочувствия и соболезнования, и спросила: «Уж не буддийского ли вы вероисповедания?» На что он, хитровато прищурившись, сказал: «Как хотите – возможно!» – и прервал разговор. Обсуждать с ним и решать душевные или мировые проблемы, по крайней мере мне, не удавалось. Душевных он как-то боялся и не хотел, а мировые умел перевести в план столь мудрого юмора, что вопрос разлетался в прах. Может, я не умела к этим вопросам подойти и они казались ему наивными? Беру вину на себя – хоть и обидно! (Не вину брать, а то, что такие разговоры не состоялись.)

В общем-то, было так: я его иногда стеснялась, да и он меня тоже. Отчего? Так и не поняла. Ведь относился он ко мне очень хорошо, уж я не говорю о том, с каким уважением и любованием относилась к нему я как к писателю и человеку.

Он часто подолгу молчал, но мог быть и блестящим рассказчиком да и оратором – какой найдет «стих». А его рассказы о виденном и думанном в его путешествиях и странствиях – заслушаешься! За дружеским праздничным столом кто произносил самые мудрые и интересные тосты и здравицы? Конечно, Всеволод Вячеславович! Хороши они были и по содержанию, и по форме.

Всеволод Вячеславович очень любил свою семью, но никогда не «воздействовал» даже на своих маленьких внуков.

Бывало, я думала: если бы эта дивная семья Ивановых оказалась на необитаемом острове, они бы не растерялись и не соскучились без людей – до того все они были и едины, и разнообразны. Мысли, знания, интересы были у каждого свои, но каждый сообщал их остальным. А вкусы были едины.