Читать «В прицеле «Бурый медведь»» онлайн - страница 31

Снимаю защитный колпачок со снайперского прицела.

Не спеша, по одному, заряжаю пять патронов в магазинную коробку. Припадаю к окуляру.

Вот они, вражеские траншеи… Совсем близко. Над землей поблескивает каска, мокрая от утреннего тумана. Может быть, фашист созерцает восход солнца. Ой как опасно любоваться зорями на чужой земле! Перекрестье прицела уверенно ложится на гитлеровца. Тишина… И вот дернулся, как живой, в руках приклад. Эхо выстрела троекратно отразили высотки, лес, стены разрушенных домов. Серо-зеленая фигура фашиста выпрямилась, качнулась влево и рухнула в траншею. За бруствером замелькали каски.

– Зашевелились, гады! – шепчет мне Хромов.

Вскоре прогремел другой одиночный выстрел, и там, во вражеской траншее, у пулеметной точки, судорожно взмахнул руками солдат, намеревавшийся поднести к пулемету коробку с патронами.

Я поздравляю Напарника с успехом.

В первые часы того дня фашисты еще ходили по траншее во весь рост. Голов не прятали. Выглядывали из-за бруствера. Однако к полудню они стали осторожнее, показывались все реже и реже. Предпочитали, видимо, наблюдать через перископы. Что ж, это делает нам честь. Но мы, снайперы, терпеливо высматривали гитлеровцев и, как только появлялась голова, стреляли.

Трудный поединок

В марте фронтовая газета опубликовала статью о моем поединке с немецким снайпером. Дуэль с фашистским суперстрелком была долгой и опасной и едва не стоила мне жизни.

А было это так. Весна на Миусе началась рано. Зазеленели поля. Вода крушила лед на реке и с шумом несла его в Азовское море. Над окопами то и дело раздавалось наводящее грусть курлыканье журавлей, летевших на большой высоте. Очевидно, журавли, как и люди, понимали, какую опасность таят миусские лиманы.

В траншеях неожиданно появилась вода. Каждый из нас создавал себе островок земли и сидел на нем, как заяц, застигнутый половодьем. В таком положении долго не усидишь, и я, хлюпая по воде, частенько навещал Семена Марчукова, пулеметный расчет которого был придан четвертой роте и находился на самом обрыве у изгиба реки. Бойцам его расчета мои визиты доставляли немало хлопот. Дело в том, что Семен Марчуков разрешал мне стрелять из пулемета и бойцы потом вынуждены были набивать пулеметные ленты.

В один из весенних дней я вновь пробрался к пулеметной ячейке. Смотрю, «максим» стоит на земляной площадке, тщательно замаскированный сухим бурьяном.

– Стрелять опасно, – предупредил Семен.

– Почему?

– Снайпер бьет. Хитрый, сволочь! Молчим – и он молчит. Стрелять начнем – и тут тебе раз!.. От щитка только брызги летят.

– Значит, на звук работает.

– Не определим никак, откуда стреляет. Но бьет здорово! Ничего не скажешь.

– Разреши пару очередей дать.

На этот раз в глазах пулеметчиков не вижу упрека. И все же они удивлены моей просьбой. Рискованно стрелять!

– Убьет – кто отвечать будет? – на полном серьезе спрашивает Семен.