Читать «Зверинец верхнего мира» онлайн - страница 182

– А ты? Ведь если я теперь буду прощен и не буду сослан в бивни девяти слоних, а проживу в браке Пыльного Мира (недолго, по меркам духа), то время отбросит тебя в судебную палату Ути, где тебя уже никто не спасет от пыток.

– Об этом, мой друг, я уже успел подумать. Пусть так оно и случится, но ты обещай, что твоя супруга вышьет мое изображение, да не это, куцее, а истинное, с огненными крыльями серповидной формы, со свитой лисичек, огненным хвостом, орлиными лапами, шеей питона, петушиной головой, черепашьим панцирем, который теперь покоится на дне океана, пусть она изобразит меня таким, каким я был, на покрывале вашего ложа или на занавеске вашего окна; ты подскажи ей, каков мой истинный облик, которого лишил меня твой гнев, подскажи, чтобы не было ошибок при исполнении вышивки. Это, ты знаешь, не приносит супругам большого счастья, но может повлиять на судьбу их потомков и косвенно на мое избавление. А пытки я как-нибудь вынесу, скорее они устанут распиливать мои кости, чем я устану жить.

– Он встретился с лисичками, печальными, осиротевшими лисичками, бывшими спутниками его серповидных крыльев, и попросил их сегодня же ночью донести до повелителя прошение о пересмотре дела, в самой поэтической форме, в самой трогательной песне изложив суть. Глаза их, множество серповидных бликов – отблески звездной поэзии, засветились радостным предчувствием того, что их сиротству когда-нибудь будет положен конец, и эти небесные грамотеи, исполнители звездных знаков, тысячу лет вынужденные писать под чужую диктовку, прониклись таким глубоким сочувствием к судьбе земной женщины, сплавили это сочувствие с тем великим счастьем и наслаждением, которое испытывает всякий творец, когда возводит синий свод и зажигает на нем жемчужные капельки, что воздействие на повелителя небес было потрясающим. Никто на этот раз не осмелился сосать ему хвост, и, когда мы в назначенный срок вознеслись к чертогам небесного владыки, он плакал, утирая своей единственной лапой слезы, крупные, как страусовое яйцо, плакал, стыдливо свернувшись в огромную спираль, укрыв таким образом все свои семь анальных клапанов и даже кисть своего хвоста величиной с крону кипариса. Это было последний раз, когда Куй проявил чувствительность и сострадание. «Какая прекрасная женщина, – печально вздыхал он, – какая поэма, – вздыхал он с наслаждением, – и ее съели дикие свиньи, словно гнилой арбуз, брошенный в пустом поле! – Повелитель небес опять заливался слезами, крупными, как страусовое яйцо. – Предписываю тебе, – говорил он, – вернуться к ней тотчас же, в эту ночь, и быть, конечно, человеком, а то испугается, и стать ей законным мужем, предписываю также нанести ей три миллиона шестьсот девяносто пять тысяч семьсот сорок восемь ударов сам знаешь, чем, три миллиона шестьсот девяносто пять тысяч семьсот сорок восемь ударов, доставляющих неизъяснимое наслаждение, дабы она вознеслась к моим чертогам и была тебе, размягченная, бессмертной супругой». И дело о моей ссылке было закрыто. Девять слоних разбрелись по разным дорогам, не удерживаемые скорбной силой раздробленного духа, косторезы провинции Ути получили месячную вакацию…