Читать «Страсти-мордасти (Дарья Салтыкова)» онлайн - страница 19

Допросы длились, длились, да все без толку. Пора было, конечно, открывать следствие, да дело тянули те самые «волосатые руки». Дарья хоть и находилась под надзором, но жила в своем московском доме и втихаря продолжала терзать и мучить безропотных людей своих. Крепостная Марина Федорова жаловалась полицейским надзирателям, что помещица по-прежнему всех бьет и мучит, морит голодом, заставляет в зимнее время в холодном покое мыть полы и отряхивать из оконниц голыми руками из платья пыль. Дворовый Мелентий Некрасов сетовал, «что тех девок иных, в разные времена, ставливали на дворе босых». А вскоре Салтычиха в очередной раз оказалась недовольной трудом рабынь и произвела массовую казнь. Она приказала конюхам сечь розгами девок Феклу Герасимову, Авдотью Артамонову, Авдотью Осипову и двенадцатилетнюю Прасковью Никитину. Затем заставила их снова мыть полы, хотя они «и ходить на ногах не могли». Фекла Герасимова была едва жива: «Волосы у ней были выдраны, и голова проломлена, и спина от побои гнила». Авдотью Артамонову после сечения «угостили» еще скалкою, а когда она упала, то Салтыкова приказала вынести ее в одной рубахе в сад. И Дарья Николаевна Салтыкова, нагло блестя глазами на дознавателей, продолжала отрицать свои преступления.

Наконец из Тайной канцелярии была подана просьба лично государыне – дозволить подвергнуть злодейку пыткам, дабы вырвать у нее признание. Однако Екатерина, весьма пекущаяся о своем реноме просвещенной, европейской монархини, приказала поначалу попытаться усовестить узницу. В дом Салтыковой поселили священника, который еще четыре месяца обрабатывал помещицу. Толк с этой «обработки» был только один: избиения и истязания слуг прекратились. Намаявшись общаться с распутной, буйной, злословной Дарьей, священник объявил, что «сия дама погрязла в грехе» и добиться от нее раскаяния невозможно.

И вот наконец, спустя без малого два года после принятия челобитной от Ермолая Ильина и Алексея Савельева, то есть 17 мая 1764 года, на Дарью Николаевну Салтыкову было наконец заведено уголовное дело. Началось следствие. Первым призвали к допросу… Ермолая Ильина и принялись пенять ему, зачем-де раньше не донес на «душегубицу и людоедицу свою госпожу». Ермолай ответствовал, что «по приказу помещицы, многих, взятых из разных деревень во двор, девок и женок бивал, во время чего и сама она, помещица, сверх их побои, тех же бивала, которые от тех побоев вскоре и умирали, но всех поименно, которая тогда бита, и после того, в какое время умерла и где каждая похоронена – того точно показать не может. А что она, помещица, ему, Ильину, так часто приказывала многих девок и женок бить и при том и сама их смертно бивала, и те девки и женки от таких ея смертных побои помирали, – о том он, Ильин, нигде не объявлял и не доносил, убоясь оной помещицы своей, а более того, что и прежние доносители: женка Василиса Нефедьева, Федор Иванов Сомин и Федот Михайлов Богомолов наказаны кнутом; то ежели б и он, Ильин, стал доносить, также ж был истязан или еще и в ссылку послан, чего опасаясь и не доносил».